35 
Монотонная речь жреца звучала торжественно, даже успокаивающе. Почти убаюкивающе. Интересно, кто-нибудь когда-нибудь засыпал посреди собственной свадебной церемонии?..
Я украдкой покосилась на Дамиана. Вид у него был бесстрастный, я бы даже сказала, отстранённый. Будто не менялась сейчас против воли вся его судьба. Лицо серьёзное и спокойное. Как обычно, бледное, и оттого цвет кожи по-прежнему резко контрастирует с чернотой волос, непокорно падающих на широкий лоб. На лбу две морщинки, заставляющие его всегда выглядеть чуть-чуть нахмуренным. Может, поэтому Дамиан и показался мне поначалу таким мрачным? Впрочем, тому было много причин.
Я снова перевела взгляд на жреца, который, ни на секунду не прерываясь, продолжал зачитывать стандартный текст.
- Если кто-нибудь знает о причине, по которой этот мужчина и эта женщина не могут сочетаться законным браком, пусть скажет об этом сейчас или молчит во веки веков.
Я затаила дыхание. Мне казалось, сейчас кто-нибудь непременно должен закричать: конечно, не могут! Этот брак не может быть заключён. Эти двое не любят друг друга.
Но ничего подобного никто, разумеется, не сказал. И жрец благополучно продолжил:
- Дамиан, согласен ли ты взять в жёны присутствующую здесь Веронику? Согласен ли ты служить ей опорой, как земля, окружить её заботой, как вода, и стать ей нужным, как воздух?
- Да, - спокойно произнёс Дамиан.
- Вероника, согласна ли ты взять в мужья присутствующего здесь Дамиана? Согласна ли ты служить ему опорой, как земля, окружить его заботой, как вода, и стать ему нужной, как воздух?
Всё моё существо противится, кричит, что этого делать нельзя. Но я, не менее спокойно, чем жених, отвечаю:
- Да.
- Пред ликами Рейи, Делва и Калма объявляю вас мужем и женой.
За спиной зазвучал одобрительный шёпот и даже несколько поздравительных возгласов. Дамиан первым поднялся на ноги и протянул мне руку, помогая встать. Мы оба знали, что должно последовать за этим по правилам церемонии. Я неуверенно взглянула ему в глаза. Дамиан взял меня за подбородок, наклонил голову и поцеловал в губы. Коротко, холодно, до обидного целомудренно. Я сказала "до обидного"? Наверное, просто оговорилась.
Потом были многочисленные и однообразные поздравления, меня знакомили с какими-то людьми, но их было столько, что я не запомнила ни одного имени. Затем праздничное пиршество: длинный стол накрыли в большом зале, располагавшемся на первом этаже. Я почти ничего не ела: во-первых, кусок не лез в горло; во-вторых, мешал корсет. Хватало того, что за столом приходилось сидеть, а природа требовала того, чтобы при этом я как-то дышала.
Потом, под весёлые и подбадривающие возгласы гостей, от которых я краснею так, как не краснела, наверное, никогда в жизни, мы с Дамианом отправляемся наверх и закрываемся в моей опочивальне. В массивном канделябре на столе уже зажжены свечи. Кровать красиво застелена. Рядом на спинке стула висит белая ночная рубашка, в основном состоящая из кружев. При взгляде на неё меня начинают раздирать противоречивые чувства. С одной стороны, бесконечный восторг: хочется схватить её и надеть прямо сейчас. С другой - смущение. В такой рубашке я и в одиночестве бы краснела, не то что в присутствии мужчины.
А Дамиан как ни в чём не бывало подходит ко мне со спины и начинает возиться с моим поясом. У меня всё замирает внутри. Тело деревенеет. Он избавляется от пояса, обходит меня и принимается расстёгивать пуговицы-жемчужины на моей блузе. Что он делает?!
Ехидный голос в моей голове насмешливо вопрошает: а чего ты, собственно говоря, дорогая, ожидала? Договорённость? Да мало ли о чём вы там договаривались! Кто это слышал? Он теперь твой законный муж, перед людьми и - кто бы сколько ни морочил тебе голову на предмет фиктивности брака - даже перед богами. Он в своём праве. Кому ты сможешь пожаловаться? И что скажешь? "Он обещал этого не делать"? Тебя только на смех поднимут и будут правы.
- Да что ты вся напряглась, как монашка? - раздражённо спрашивает Дамиан. Я ничего не отвечаю. Стою, сцепив перед собой руки. - Ах да, забыл, ты же монашка и есть, - фыркнул он. - Хочешь всю ночь спать в этом платье? Сама ты его не снимешь, это тебе не пансионские наряды. А горничную я, извини, всему замку на потеху звать не собираюсь.
35 
