Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
91 
– Я помог девочке сбежать, – тихо произнес старик. – Пожалуйста, не обвиняйте меня в соучастии. Я постарался не допустить несчастья с Валерией, как постарался не допустить его и с Вероникой. Поэтому и пришел к вам.
– Ладно, – буркнул Егор. – Черт с вами. Спасибо, что спасли мою сестру и помогли найти Нику.
– Егор, вы не находили в том вагончике свечи? – спросил вдруг Кузьма.
– Далась она вам, – проворчал Егор, все еще, видимо, сердясь. – Ну, находил.
– И? Где она? – разволновался старик. Но при этом заметно перевел дыхание, будто с облегчением.
– Выбросил.
– Как «выбросил»?! Вы не должны были ее выбрасывать! Я же вас предупреждал… Просил вернуть мне эту свечу, если вы ее найдете!
– Она догорела почти до основания, там и возвращать было нечего.
– Кузьма, да не волнуйтесь так! – вступилась за Егора Ника. – Свеча почти уничтожена, значит, и дух Прохора – тоже. Опасности нет.
– Вы так и не поняли! – вскричал Кузьма. – Наоборот! Помните, я вам рассказывал, что дух Прохора зависит от свечи? Но она для него лишь темница! Нет свечи – нет оков, удерживающих дух колдуна. Он ни в коем случае не должен оказаться на свободе! Неизвестно, какие беды могут тогда приключиться!
Ника и Егор переглянулись.
– Тот огарок, который я выбросил, был настолько мал, что вряд ли на него кто уже позарится, – смущенно пробормотал Егор. – Его и не найдешь, пожалуй! Так что можно с уверенностью сказать, что дух Прохора потерялся безвозвратно.
– Дай бог, – вздохнул Кузьма. – Дай бог.
Три дня спустя
Они уже, наверное, час молча прогуливались в то ли сквере, то ли парке, раскинувшемся неподалеку от скученных в большой жилищный симбиоз девятиэтажек, гаражей и детских площадок. Этот сквер – небольшой оазис, в котором можно на время спрятаться от слившихся в единый шум звуков повседневной жизни, где можно, прогуливаясь по безлюдным тропинкам, говорить о самом сокровенном либо просто молчать. Прогуливаться и молчать. Молчать и мерить шагами проклюнувшиеся в сходящем снегу асфальтированные тропки.
Неторопливые шаги. Сорванная тонкая ветка. Чуть прищуренный глаз, взгляд в подернутое легкими сумерками небо, взгляд – на склонившиеся в молчаливом почтении липы и клены, взгляд – на притихшую девушку, идущую рядом, на ветку, которую машинально, то связывая в кольцо, то развязывая, теребят ее пальцы. И снова взгляд в небо – легкий, быстрый, чуть обвиняющий и чуть виноватый. И молчание, в котором, как в основной, базовой субстанции, смешались остальные ингредиенты этого вечернего коктейля.
– Значит, ты уезжаешь… – Ника первая нарушила это слишком затянувшееся молчание. Кажется, с самого момента встречи они с Андреем не сказали друг другу ни слова. Просто молча, приняв мысленно общее решение, направились в этот парк-сквер.
– Да.
– Когда? – вопрос, заданный с напускным безразличием. Только пальцы сильнее теребят сорванную ветку.
– Через неделю.
– Ясно.
И снова пауза – четвертная по длительности, может быть – половинная.
Встретившийся на тротуаре камешек, отброшенный в сторону, еще одна ветка – сорванная и зажатая в зубах. Кора ветки – безвкусная и сухая. Такие же сухие и безвкусные мысли, которые то ли есть, то ли их нет.
– Сама понимаешь… Повышение, условия, о которых я и мечтать не смел.
– И… Лиля. Из-за нее.
– Нет, – ответ с привкусом раздражения и досады. Пауза в одну восьмую и поспешное оправдание: – Я не из-за нее уезжаю, из-за работы.
– Из-за работы, – эхом откликнулась она с таким рассеянным видом, будто задумалась о чем-то своем. – Черт возьми, Андрей… – начала она после долгой паузы и осеклась. Но он понял, что Ника хотела сказать: мы бы могли попробовать начать вместе. Если бы не твой отъезд.
– Я понимаю, о чем ты сейчас подумала. Или думаю, что понимаю. Возможно, у нас что-нибудь и получилось бы, но… Я всерьез думаю, что этот человек, которого ты встретила, даст тебе намного больше, чем я. И в материальном плане, и в плане заботы и любви.
– Какие благородные слова, – скривила она губы в ироничной усмешке. – Андрей, давай без высокопарных фраз. Просто я никогда тебе не нравилась…
– Ты мне нравишься!
– Я тебе не нравилась, – повторила она с нажимом. – Так, как мне хотелось бы тебе нравиться. Но… это уже не страшно. Правда. К сожалению, я лишь недавно поняла, что любила тебя не потому, что любила, как раньше, как в студенческие годы. Я любила тебя по привычке. Я не хочу любить по привычке. Также не хочу, чтобы ты говорил мне, что я тебе нравлюсь, из благородства.
91 
