Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
24 
Громкий хохот раздался на улице.
Приятели – эсэсовцы смеялись до слез и похлопывали его по плечу.
А девочка с родинкой между глаз сидела на мостовой. и со слезами смотрела на него.
Как будто ждала пояснений.
– Мы нахтигаль! – Пояснил ей Иван, – надо было сразу выходить на улицу.
Сзади подскочил Штефан.
Пинок сапогом в голую задницу отбросил её на несколько метров вперёд:
– Вперёд я сказал!
И она поползла вперёд, оставив свои трусики на асфальте.
Под хохот и веселье:
– Пани мецьки забула!
Но не долго продолжалась райская жизнь. Через два месяца немцы расформировали батальон Нахтигаль.
И Иван снова оказался безработный.
– Украинский СС оказался им не нужный! – Жаловались между собой нахтигаливцы.
Немцы пожалели и оставили им на память эсэсовскую форму которая позволяла бесплатно ездить в трамвае.
И девочек кадрить возле Оперного театра, где нахтигаливцы шепелявили на немецком, изображая из себя арийцев.
Всё кончилось.
– Надо в разведку просится! – сказал Штефан. – Там платят хорошо. И могут в Англию направить. Шпионом работать. Или в Америку…
Но как туда попасть, он не знал
Каждый день ребята разъезжались по домом.
Однажды исчез и Штефан. И тогда Иван понял – пора возвращаться в родной Перемышль.
– "Ахтунг, Нахтигаль!" закончился навсегда.
Нужно искать работу.
На заводе. Или в цеху.
Всё надо начинать заново.
Но жизнь снова повернулась к нему хорошей стороной.
Оказалось, что в Перемышле его ждали.
Молодая соседка пани Анна радостно выбежала к нему навстречу:
– Иванцю, ты вернулся?
Подбежала к нему и остановилась как вкопанная. Как будто чего-то ждала.
И тогда Иван впервые обнял соседку Ганцю. Старшее его на 2 года, такую красивую. И жаркую.
Такую неприступную раньше. И такую желанную.
Столько раз он мечтал про неё лёжа в нахтигалиевской казарме, на нарах.
Как он – с нею. В постели. Что она любит его.
Говорит что он самый желанный. Самый любимый.
И вот теперь, Ганночка прижимается к нему, прямо на улице, возле подъезда дома.
Как во сне…
Что ещё ему нужно для счастья?
Да плевать на Нахтигаль!
Никогда его больше не будет. Старя жизнь кончилась.
И будет другая жизнь.
Может даже получше старой.
Через неделю он устроился слесарем на керамическую фабрику.
И начал каждый день встречаться с пани Анной.
Каждый вечер, возвращаясь с нею из кинотеатра, он тискал её у поезда, касался рукой её груди, постепенно опуская их всё ниже и ниже, к её ногам.
Опускал… пока не чувствовал кружеву её трусиков в своей ладони.
И то что под нею.
А она… только крепче прижималась к нему.
Это сводило с ума Ивана.
Она обдавая его жаром своего тела, лишила его сна и покоя.
– Я женюсь на ней, мамцю – сказал он однажды матери.
Но на лице матери он не увидел ответной радости.
Даже наоборот
– Что случилось, мамцю?
– Она есть блядь – ответила мама.
И мама начала бороться за Ивана. Как могла.
Однажды привела домой к ним – старых друзей приятелей, для которых он был ещё героем. Борцом за свободу Украины.
Хотела отбить его от Ганци.
И отбила.
Ребята принесли с собой чувство свободы и чего-то светлого.
Они рассказали что по всей Украине строится армия.
С тысячами командиров.
И даже со своей разведкой.
Вот тут, Иван попался… слово "разведка" – всегда будоражила воображение Ивана.
И Иван задумался – или он всю жизнь слесарь на фабрике, и с кружевами трусиков пани Ганны в руках, или его ждёт новая жизнь, такая яркая что даже "Ахтунг! Нахтигаль!" померкнет перед ней.
Чтобы Вы выбрали в 20 лет?
Вот и Иван выбрал.
Свободу.
Свобода началась с сюрприза.
Последний свой вечер, с пани Анной, – Иван решил сделать необычным.
Решил пошутить на Ганночкой, которая так и не далась ему.
Одел свою эсэсовскую форму оставшуюся ещё с Нахтигаля и пошёл к Ганночке.
Несколько минут она ошарашено смотрела на него. В эсэсовской форме.
С высокой кокардой на которой красовались череп и кости.
– Ганнуся, я офицер Германской армии. И выполняю специальное секретное задание.
Теперь только ты про это знаешь, и я.
Скоро мы с тобой поедем в Германию.
24 
