42 
Стихии утихли, и мы снова опустились на землю в небольшой выжженный круг под нами, а я все цеплялась за него, не в силах расстаться и разжать руки, чтобы выпустить его из своих объятий. Только одна мысль, что придется разомкнуть объятия, принесла боль. Он отступил с черного пятна, на зеленую траву, встав на колени, уложил меня и тут же улегся рядом. Крепко прижимал к себе и что-то шептал на ухо - тоже не остался равнодушным участником нашего единения. Распластавшись по великолепному телу, потерлась щекой о мохнатую грудь, покусывала горошинки сосков и тут же почувствовала, как его плоть снова настойчиво упирается мне в бедро. Подняла счастливое лицо, заглядывая в его глаза и впервые, столкнулась с взглядом Тервишесса, в котором ярко горели нежность и обожание, сменив холод и бесстрастность. И я поторопилась насладиться этими непривычными чувствами, исходящими от него. Подтянувшись по его телу, целовала лицо: глаза, брови, щеки, скулы и губы, и даже клыки - ничего не обойдя своим вниманием. Иногда, не сдержавшись, я шептала.
- Мой! Только мой! Ты только мой! А я только твоя!
Гладила его тело, восхищаясь скульптурными, четко вылепленными линиями, мягким плюшевым покровом. Перекатывающимися мускулами на груди, руках и ногах. Не чувствуя неловкости, испытывая непреодолимое любопытство, изучала каждый сантиметр его тела. Когда дошла до столь внушительной его части, которая гордо торчала, меня перевернули и подмяли под себя. Второй раз в точности повторил первый, и я вконец сорвала себе горло и до крови искусала губы.
Как оказалась в выделенном нам гостевом домике, я помнила плохо, но вот проснувшись и почувствовав Тери рядом с собой, поняла, что моя жизнь, наконец, изменилась к лучшему, и я счастлива как никто другой и никогда ранее.
Он лежал на спине, и мои крылья, лежащие поверх его, резко контрастировали по цвету. Тьма и пламя - восхитительное сочетание. Моя рыжая лапка, скользящая по его молочной шкуре, еще больше умилила, и я, нагнувшись, вдохнула его аромат, а потом, не удержавшись, потерлась об него, чтобы как можно больше его осталось на моем теле. Я излучала столько любви, что его скоро в ней купать можно будет. Взяла обеими руками его лапу, с жуткими, смертельно опасными когтями и, положив голову ему на плечо, обернула ее вокруг себя и прижалась к ней губами, выцеловывая дорожки. Каждый коготок, палец и подушечку на ладони. Зарылась в его ладонь лицом, наслаждаясь ее мягкостью и теплом. А потом накрыла ее своей, молясь про себя, чтобы каждое утро начиналось именно так. Рядом с ним и после ночи неземной любви. По щеке скользнула слеза от страха, что мои мечты редко сбывались, но тут его рука напряглась, и моя голова съехала вниз, а надо мной навис Тери, пристально разглядывая мое лицо с мокрыми дорожками от слез. В его глазах сверкали неприкрытая тревога и напряжение.
- Почему ты плачешь, Огонек?
Я замерла, но все же сказала правду.
- Потому что боюсь! Боюсь, что ты снова будешь смотреть на меня холодным бесстрастным взглядом. Боюсь, что эта ночь и это утро никогда не повторятся!
Он нахмурился, в глазах мелькнуло удивление и легкая неуверенность. Потом он прошелестел странно хриплым голосом.
- Юлия! Малышка моя! Понимаешь... Представитель моего рода... Нас всех прокляли из-за моего деда. Его несдержанность в отношениях, развлечениях и желаниях привела к столь трагичным последствиям. Отец сгорел, пытаясь спасти свой народ, а мать наверное последняя из дрийя, кто способен был любить, ушла вслед за любимым мужем. Наша раса на грани вымирания, и я в ответе за них. Жизнь научила меня ответственности за других, умению контролировать себя, свои эмоции и желания. Это очень важно для правителя. Прости меня, если причинил тебе боль отношением или поведением, мне иногда кажется, что я слишком многое уничтожил в себе. Но ты вытаскиваешь из меня наружу столько всего забытого, нового и незнакомого, что боюсь, сама скоро пожалеешь об этом. Я могу быть слишком большим собственником и отобрать у тебя всю свободу!
Последнюю фразу он сказал с каким-то угрожающим рыком и снова посмотрел на меня с напряжением. Успокоенная его словами и обрадованная тем, что ради меня он меняется, ласково коснулась его лица. Такое любимое обожаемое клыкастое лицо. А ведь любовь слепа, это точно, потому что я не вижу его недостатков. Потому что для меня он состоит из одних достоинств.
42 
