Особенно,... 
29 
Он пожал плечами.
— Сергей знает, как у меня дверь закрывается. Вам холодно?
Даже если б у меня зуб на зуб не попадал, черта с два бы я ему это сказала — а вдруг он тоже проявит тактичность и отправит меня домой? Туда мне совершенно не хотелось, как не хотелось, чтобы наступал понедельник, когда все станет на свои места.
Глеб протянул руку.
— Давайте ваши пирожные!
Я опасливо отдала коробку.
— А вам можно доверять?
— Можно — в отношении пирожных. Так куда идем?
Я смотрела на него преданно. Предложи он мне сейчас пойти пересчитывать все мусорки в округе, я бы согласилась, ни секунды не раздумывая. В общем, я слегка свихнулась. Вернее, свихнулась больше обычного, поскольку это было моим постоянным состоянием.
Он перестал глазеть по сторонам и посмотрел на меня — опять получилось снизу вверх — странное ощущение, словно он действительно во мне нуждался. Зависел от меня.
— Идемте?
— Куда?
— Провожу вас домой.
— Это далеко.
— Я в курсе. Устали?
— Нисколько.
Мы вновь побрели по потемневшей улице — больше помалкивая, словно уже наговорились впрок, так что молчание казалось необременительным. Ощутимо холодало — будто там, за облаками, кто-то спохватился и, спеша наверстать упущенное, готовился наслать на нас вместе с дождем еще и снег.
Дошли как-то слишком быстро. Лифт — о, чудо! — работал. Глеб нажал на кнопку — надо же, только сейчас заметила, что и живу и работаю я на четвертом этаже! В тесном пространстве лифта казалось, что Глеб стоит слишком близко, я бы даже сказала, интимно близко. Когда лифт, наконец, остановился, я осторожно вздохнула.
— Вижу, сделали свет? — сказал Глеб обыденно. Я отмахнулась.
— Ненадолго. Завтра с утра опять в темень.
Я искала ключи — когда у меня в сумке порядок будет?
— Не страшно? — спросил Глеб.
— Что?
— Опять в темень?
— Страшно. Сейчас всего боишься — темноты, мужика в лифте, заболеть, потерять работу…
— Последнее вам пока не грозит, — сказал Глеб с холодком.
— Что? — рассеянно спросила я, продолжая рыться в сумке.
— Потеря работы.
Я вскинула глаза и испугалась.
— Я не имела в виду… куда же они девались?
Не будь здесь шефа, я бы от злости все вытряхнула на пол.
— Может, вы их забыли? — подсказал Глеб.
— Не должна была… Где?
— Ну, не знаю, — Глеб неторопливо пригладил влажные волосы. — На работе, в машине, у меня… Пойдем искать?
— Смейтесь-смейтесь… Ага, вот они!
Я вставила ключ до половины — он застрял. Подергала туда-сюда и сообразила, что ключ от нижнего замка. Выдернула — и, промахнувшись мимо замка, уронила всю связку на бетонный пол.
— Дайте я, — мы чудом не столкнулись лбами, как в комедийной мелодраме. Глеб легко, будто заправский взломщик, открыл мою дверь и картинным жестом протянул покачивающие на колечке ключи.
— Прошу!
— Спасибо…
Я нерешительно крутанула на пальце ключи, глядя в темноту квартиры. Подняла глаза и вспыхнула — Глеб стоял, упершись рукой в стену, и с улыбкой наблюдал за мной.
— Думаете кинуться на прощание на мою мужественную грудь?
Я неловко засмеялась — не очень-то приятно, когда видят насквозь все твои терзания.
— Что-то в этом роде! До завтра?
— Наташа.
Я замедленно обернулась. Глеб сказал — уже без улыбки:
— Я действительно рад, что вы вчера приехали.
— Я тоже, — осторожно сказала я.
Глеб протянул руку, провел большим пальцем по моей щеке, губам…
— До завтра!
Повернулся — и нет его. А я прислонилась спиной к косяку — полное впечатление, что меня крепко поцеловали на прощание. А он и хотел… И я…
О, господи ты, боже мой!
Обычно одеваюсь я на работу по облегченной программе — то есть протягиваю утром руку в шкаф и хватаю первую попавшуюся вещь — не слишком мято, не слишком грязно, вот и ладно. Но сегодня моему гардеробу был устроен генеральный смотр. Спустя полчаса я стояла посреди разбросанных тряпок, уныло оглядываясь: все было или мало или большо, не того цвета, не такого фасона, все давно вышло из моды — причем не только моей, но и моды моей бабушки — и вообще, где только были мои глаза, когда я все это покупала! Нет, надо решительно обновлять гардероб — хотя бы по одной вещи в полгода, но стильной и хорошего качества. Вот только туфли куплю… А если надеть этот пиджак и джемпер? Приложила их к груди и уставилась в зеркало, на себя, стоящую голышом среди вороха разбросанной одежды с горящими щеками и лихорадочными глазами… Я пришла в себя и ужаснулась. Я что, совсем?!. Безжалостно, комом, запихнула вещи обратно в шкаф, выбрав назло себе и миру самое унылое, самое широкое, серо-зеленое платье — еще чуть длинней рукава — и готова смирительная рубашка для сумасшедшего дома. Я вполне для него созрела.
29 
