140 
Чуть не час целый перебирала она книги на полках, вынимала том за томом и обновляла свое с ними знакомство. Покончив с этим занятием, она села на низенький стул, оперлась щекой о кулачок, по-прежнему не нарушая молчания, и задумалась.
Но вот снизу раздался стук отворяемой двери, пахнуло холодом и послышался голос ее отца, обратившегося к миссис Бреттон. Полина тотчас вскочила, и через минуту она была уже внизу.
— Папа, папа, вы уходите?
— Мне нужно в город, милая.
— Папа, но сейчас так… так холодно!
Далее я услышала, как мосье де Бассомпьер доказывает ей, что достаточно защищен от холода, обещает ехать в карете, где ему будет тепло и уютно, и уверяет ее, что ей не следует о нем тревожиться.
— Но вы обещаете вернуться еще засветло? И доктор Бреттон тоже пусть вернется. И тоже в карете. Верхом теперь нельзя.
— Хорошо. Если увижу доктора Бреттона, я передам, что некая дама приказала ему беречь свое драгоценное здоровье и воротиться в карете вместе со мной.
— Верно, так и скажите: некая дама велела, и он решит, будто речь идет о миссис Бреттон, и послушается. Папа, только не запаздывайте, я очень буду ждать.
Дверь захлопнулась, и карета мягко покатила по снегу, а графиня вернулась, тревожная и задумчивая.
Она и правда очень ждала весь день, но по-прежнему была тиха и бесшумно бродила взад-вперед по гостиной. Время от времени она замирала, наклоняла голову и вслушивалась в вечерние шумы или, вернее сказать, в вечернюю тишину, ибо ветер наконец-то улегся. Небо очистилось от вихревых туч и висело голое и бледное; сквозь нагие ветки мы хорошо видели его и холодный блеск новогоднего месяца, блиставшего на нем белым льдистым кругом. А потом, не очень поздно, мы увидели и воротившуюся карету.
На сей раз Полина не стала прыгать от радости, встречая графа. Она даже с какой-то суровостью завладела отцом, как только он переступил порог гостиной, тотчас по-хозяйски взяла его за руку, подвела к стулу, осыпая, однако же, похвалами за то, что он так скоро воротился. Взрослый крепкий человек безропотно повиновался хрупкому созданью, верно, с радостью признавая власть слабого существа, сильного лишь своей любовью.
Грэм показался только несколько минут спустя. Полина едва обернулась на звук его шагов; они обменялись всего двумя-тремя фразами, их пальцы едва соприкоснулись в рукопожатье. Полина не отходила от отца; Грэм сел в кресло в дальнем углу.
Хорошо еще, что миссис Бреттон с мистером Хоумом разговаривали без умолку, без конца перебирая старые воспоминанья, не то, я думаю, нам выпал бы очень уж тихий вечер.
После чая проворная игла Полины и быстрый золотой наперсток так и замелькали в свете лампы, но она не разжимала губ и почти не поднимала век. Грэм тоже, кажется, устал от дневных трудов — он послушно внимал речам старших, сам больше молчал, а наперсток завораживал его взгляд, словно то порхали легкие крылья яркой бабочки или мелькала головка юркой золотистой змейки.
Глава XXVI
Похороны
С этого дня в жизни моей не было недостатка в разнообразии; я много выезжала с полного согласия мадам Бек, которая одобряла мои знакомства. Достойная директриса всегда обращалась со мной уважительно, а когда узнала, что меня то и дело приглашают в замок и в «отель», стала крайне почтительно ко мне относиться.
Она, разумеется, передо мной не лебезила; охотница до мирских благ, мадам ни в чем не проявляла слабости. Никогда не упускала собственную выгоду, при этом не теряя разума и чувства меры; она хватала добычу, не лишаясь спокойствия и осторожности. Не вызывая моего презренья суетностью и подхалимством, мадам умела подчеркнуть, что рада, когда люди, связанные с ее заведением, вращаются в таком кругу, где их могут ободрить и наставить, а не в таком, где их того и гляди испортят и уничижат. Она не расхваливала ни меня, ни моих друзей, и лишь однажды, когда она грелась на солнышке в саду, прихлебывая кофе и читая газету, а я вышла к ней отпроситься на вечер, она объяснилась в следующих любезных выражениях:
— Oui, oui, ma bonne amie, je vous donne la permission de cœur et de gré. Votre travail dans ma maison a toujours été admirable, rempli de zèle et de discrétion: vous avez bien le droit de vous amuser. Sortez donc tant que vous voudrez. Quant à votre choix de connaissances, j’en suis content; c’est sage, digne, laudable. [208]
Она сомкнула уста и вновь устремила взор на газетные строчки.
140 
