95 
Перемен было уже пять, и каждая состояла как минимум из дюжины блюд. Сие означало, что предстоит ещё семь перемен, и в каждой по крайней мере по двенадцать блюд. Между переменами гостей развлекали музыканты, жонглеры, трубадуры и акробаты, а по столам по кругу пускалось дерево с засахаренными фруктами. В подарок гости получили, к всеобщему вящему восторгу, механических лошадок.
Среди разнообразия мясных блюд было и обожаемое Терезой мясо молодняка - она съела трех крольчат - молочные поросята, телята, оленята и медвежонок, стоящий на маленьких лапках. Медвежонка переносили от стола к столу, и за каждым столом шкура, прикрывающая зажаренную тушку, отодвигалась в сторону, чтобы слуги могли отрезать куски мяса гостям. Дичь - пудинг из лебяжьих шей, воробьи, столь любимые министром за их афродизийный эффект, горлицы, орлы и запеченные павлины, которых снова оперили и при помощи проволоки закрепили так, что казалось, будто летит стая.
Никто не рассчитывал, что такое количество пищи будет съедено. Нет, такое разнообразие было не только для того, чтобы у гостей имелся обширный выбор, но и для того, чтобы поразить их изобилием. Визит в поместье Министра Культуры был знаменательным событием, а для многих даже становился предметом разговора на многие годы.
Отведывая предложенные блюда, гости поглядывали на головной стол, где сидел министр, двое богатых пекарей, которых он пригласил за свой стол, и ещё один объект всеобщего интереса - представитель Имперского Ордена. Стейн прибыл раньше под всеобщие приглушенные охи и ахи, вызванные его военным облачением и плащом из человеческих скальпов. Стейн был сенсацией для многие женщины, у которых колени подгибались от перспективы заполучить в постель такого мужчину, и они одаривали его весьма недвусмысленными взглядами.
Бертран Шанбор являл собой яркую противоположность воину из Древнего Мира. На пир министр облачился в обтягивающий пурпурный дублет без рукавов, украшенный великолепной вышивкой, золотой нитью и серебряной канвой, надетый поверх простого короткого камзола. Этот наряд придавал его довольно таки округлой фигуре более подтянутый мужественный вид. Белый стоячий кружевной воротник выглядывал из-под низкого ворота дублета. Такие же кружева украшали грудь и рукава.
Поверх дублета с плеч свисал великолепный темно-пурпурный, отороченный по вороту и груди мехом охабень. Рукава охабня украшали полосы красного шелка с нашитыми между полосками рядами жемчуга.
Ясноглазый, улыбчивый - его улыбка всегда казалась предназначенной собеседнику - и копной темных седеющих волос, Бертран Шанбор представлял собой внушительную фигуру. Все это и личность Шанбора - точнее, власть, которой он был облачен как Министр Культуры - вызывало восхищение у мужчин и страстное желание у многих женщин.
Гости, если не глазели на стол министра, то исподволь поглядывали на соседний с министерским, где сидел Суверен с супругой, тремя взрослыми сыновьями и двумя взрослыми дочерьми. Смотреть открыто на Суверена не осмеливался никто. Ведь, в конце концов, Суверен - наместник самого Создателя в мире живых - не только правитель страны, но и святейший религиозный вождь. Многие в Андерите - и андерцы и хакенцы - боготворили Суверена до такой степени, что, когда проезжала его карета, с рыданиями падали на землю и каялись в грехах.
Суверен, жизнерадостный и внимательный несмотря на ухудшающееся здоровье, был облачен в сверкающее золотое одеяние. Красный камзол подчеркивал круглые рукава одеяния. Длинная расшитая шелковая стола, ярко-желтые чулки, пришитые разноцветными шнурами на середине бедер к бриджам. Перстни с каменьями на каждом пальце. Голова Суверена свисала между круглыми плечами, будто золотой медальон с инкрустированными бриллиантовыми горами на нем стал со временем настолько тяжел, что под его тяжестью у Суверена согнулась спина. Руки владыки были усыпаны не уступающими по размеру перстням старческими пятнами.
Суверен пережил четырех жен. Нынешняя жена с любовной заботой стерла платочком остатки еды с подбородка мужа. Далтон сомневался, что она перешагнула двадцатилетний рубеж.
К счастью сыновья и дочери Суверена, хоть и прихватили с собой своих супругов, детей оставили дома. Внуки Суверена были совершенно невыносимыми отродьями. Никто не осмеливался сказать милым крошкам ничего, кроме ласковых поощрительных слов, когда они носились без присмотра. Некоторые из них были значительно старше их нынешней бабушки.
95 
