47 
Морт мрачно буркнул:
— Я не могу умотать быстро. Фиджи в спа.
— Понимаю. Хорошо, сделаем так: я сам забронирую вам билеты с открытой датой, ты дождешься Фиджи из спа — иногда они оттуда возвращаются, — перекинешь ее через плечо и помчишься в Большое Яблоко.
— Ладно. Пойду в номер. Главное — ни во что не влипнуть по дороге. Спасибо, Джерри Ли.
В номере его ждал сюрприз. На низком столике в гостиной был накрыт ужин. Серебро и тончайший фарфор, хрустящие крахмалом салфетки, орхидеи в изящном фужере, ароматические свечи…
Морт хмыкнул. Что ж, все кстати. Отличная обстановка, чтобы сделать Фиджи предложение и быстренько смотаться отсюда. Пусть напоследок «Сад Наслаждений» послужит доброму делу.
Он быстро принял душ, переоделся, мысленно чертыхаясь, ибо в его гардеробе благодаря стараниям Джерри Ли были только костюмы в стиле гангста-фэшн, а черные джинсы, в которых он прилетел, как-то не способствовали романтической обстановке, в которой положено делать предложение…
Около девяти часов вечера Морт мирно дремал в кресле возле столика. За окном сгущались сумерки, заливая комнату романтическим фиолетовым туманом, и Морту стало казаться, что все напасти они с Джерри Ли просто выдумали…
Он заставил себя встряхнуться, лениво потянулся и машинально прихватил с каминной полки буклет отеля. Делать было нечего, и он принялся его листать, после чего сон быстренько слетел с Морта, как и не было.
Некоторые фотографии шокировали, но в основном снимки вызывали живейшее любопытство: и чего только люди не придумывают для удовлетворения собственной похоти!
А потом он увидел на фотографии рыжулю с ресепшн. Встрепенулся, стал листать чуть медленнее… Вскоре обнаружился смазливый итальянец-коридорный, а на заднем плане маячила и строгая красотка Элис… Морт начал присматриваться к фотографиям еще внимательнее.
Что ж, технология процесса шантажа становилась все яснее. Вот почему в полиции не нашлось никаких доказательств, вот почему сюда не ездили дорогие шлюхи из Вегаса. В них просто не было необходимости. Любой коридорной, любому охраннику достаточно было просто раздеться — или переодеться, в зависимости от роли, — и партнер для запретных сексуальных игр готов. Утечки информации никакой, полная анонимность, замкнутый цикл — и идеальная возможность собирать компромат.
Потом Морт вдруг увидел на одном из снимков ту самую актрису — в позиции, не допускавшей превратных толкований. Что ж, возможно, это способ наказания для строптивых неплательщиков. И она вполне могла покончить с собой, не вынеся угрозы публичного скандала…
Морт отшвырнул от себя глянцевый буклет. Ну и крысятник! Все, нечего здесь делать. Сейчас Фиджи вернется, и они уедут. Торопиться не стоит, переночевать можно в любом отеле Вегаса…
Легкий стук в дверь заставил его улыбнуться. Опять она что-то задумала, белокурая бестия. Аннабел Ли, понимаешь ли!
Он подошел к двери, бесшумно откинул щеколду и торопливо отбежал обратно. Плюхнулся в кресло и крикнул:
— Входите, не заперто!
Яркий прямоугольник дверного проема заслонила стройная фигура, явно не принадлежавшая Фиджи Стивенс. Морт начал приподниматься из кресла — и тут раздался вкрадчивый, манерный и несомненно мужской голос:
— Я принес цветы прекраснейшей из златокудрых дев…
Морт нажал кнопку, свет вспыхнул, процокав по коридору каблучками, вошла свежая и прелестная Фиджи — и на пару секунд в комнате образовалась скульптурная группа из трех персонажей, но уже по прошествии этих секунд тишину разорвал пронзительный визг Фиджи, отчаянный вопль обладателя манерного голоса и рев разъяренного вепря — то есть Морта.
Посреди гостиной стоял, прикрываясь букетом лилий, светловолосый молодой человек хрупкого телосложения. Из одежды на нем был только черный фрак с белоснежной манишкой да черный кожаный гульфик немалых размеров, прикрывавший внушительное мужское достоинство.
Морт ревел, ибо узнал в обольстителе с лилиями того самого блондинчика, к животу которого так недвусмысленно прижималась на фотографиях белокурая головка Фиджи. Фиджи визжала, потому что зрелище полуголого блондина с внешностью гея, а также Морта, раскинувшегося в мягком кресле (на самом деле Морт просто никак не мог выбраться из объятий проклятой мебели), могло выбить из колеи кого угодно. Блондин — это был Клод — орал от чистого и беспримесного ужаса, который ему внушал Морт.
47 
