Последние отзывы

  147  

Он брел под чужим небом, по чужой земле, большим зигзагом обходя березы то слева, то справа. Деревья встречались раз в час. Искать их было трудно. Но Алик боялся сбиться. Поэтому упрямо лавировал, пока березы не кончились совсем. Мох тоже поредел. Земля сделалась черной и вязкой. Кое-где стали попадаться большие белые кости. Даже воздух приобрел неживой привкус. Бесстрашному освободителю мамы начала мерещиться опасность.

Это была Черная Земля. Сюда племя Белого Оленя не ходило. Место навевало на аборигенов жуть. Здесь пропадали олени и собаки. И изредка — якуты. Хотя в родной тундре их боялись даже песцы.

Альберт Степанович местных легенд не знал. Ему надо было к маме. По его расчетам, до логова врага оставалось совсем немного. Но ни врагов, ни друзей на Черной Земле не было. Только кости и небольшие пригорки. К прочим неприятностям добавилось нарастающее похмелье.

Потрошилов забрался на один из пригорков и тоскливо завопил:

— Товарищи-и! Ау-у!!!

* * *

Он блудил по Черной Земле три дня. От тоски, похмелья и голода Алик тихо подвывал и периодически падал. С каждым часом вой становился все громче, а падения чаще. Первое время его гнала вперед ненависть к якутам. К исходу второго дня он стал мечтать о встрече хоть с кем-нибудь. Третий рассвет разбудил Альберта Степановича холодной розовой дымкой и горячей любовью ко всему человечеству.

Алик был готов расцеловать последнего бомжа с Московского вокзала, не говоря уже о якутах. Для Потрошилова встреча с туземцем могла означать спасение и жизни, и рассудка. Впрочем, он об этом не думал. Он просто не думал. А шагал по кругу, с усилием отрывая ноги от Черной Земли. Падал, поднимался и снова обходил по периметру злополучный участок радиусом в три километра. Напрямую до стойбища Белого Оленя было полдня пути. Но Альберт Степанович заблудился. А значит, шансов выйти к назначенной планом Клима точке у него не было.

Вечером третьего дня Потрошилов оступился на очередном пригорке. Ноги его подломились. Полет вышел недолгим, но сокрушительным. Чавкнула Черная Земля, принимая копчик Альберта Степановича. Лязгнула захлопнувшаяся челюсть. Руки провалились по локоть. Это был конец. Алик понял, что тундра поймала его в свои холодные недружелюбные объятия.

Он сидел и отрешенно смотрел перед собой. В голове шумело. От неприятного запаха свербело в носу. Алик нехотя вытащил руку из грязи. По черным пальцам стекала вязкая маслянистая жидкость. «Нефть», — вяло подумал он. Открытие месторождения ничего не значило. Нефть никак не могла считаться средством от голода. Алик вспомнил о маме и из последних сил поднялся. Качаясь, он сделал несколько шагов вперед. Из дырки, оставленной копчиком Потрошилова, вверх ударил черный фонтанчик.

Следующее падение прошло не так гладко. Алик рухнул головой вперед и поцарапал лоб. Когда он открыл глаза, перед ним оказался булыжник. Несколько необычного вида. Абсолютно желтого цвета. Рядом валялись россыпью камешки помельче. Раньше золотые самородки Потрошилову как-то не попадались. Поэтому он узнал их не сразу. Где-то через час пристального изучения. «Золото», — понял Алик, покусав булыжник. Тот был мягким, но жевать его было невозможно. Обычно металл в желудке не переваривается. Значит, его не едят. От голода логическая цепочка получилась короткой. Альберт Степанович встал на четвереньки и пополз мимо, по дороге сунув в карман немного желтых камешков.

Он был потомственным интеллигентом в седьмом поколении. То есть не мог сгинуть без следа ни при каких обстоятельствах. Только изрядно наследив! Голод и страх отступали в ужасе перед его способностью к выживанию. Траектория трудного пути Алика к маме выровнялась. Линия пятипалых и круглых вмятин на Черной Земле устремилась в сторону стойбища Белого Оленя.

* * *

Над тундрой навис Праздник. Его корни уходили глубоко под слой вечной мерзлоты. Настолько глубоко, что даже древнее якутское название стерлось из памяти гордого северного народа. Но традиции оставались незыблемы. В честь приезда дорогих гостей положено пить, плясать и веселиться. И другого выхода у племени Белого Оленя не было. Гости прибыли. Племя дружно село за стол.

Собственно, пили здесь постоянно. А как не пить, когда финансовый кризис целенаправленно стремится к абсолютному нулю? Закусывали олениной. Остальные продукты Потрошиловым были не по карману. Хорошо хоть, племенной самогонный аппарат, изобретенный папой, работал на ягеле. Иначе можно было бы топиться всей семьей. Только негде.

  147