Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
29 
Ирка поняла, что отдать билеты не может — не разжимается рука. Фулона понимающе усмехнулась.
— Так, значит, Матвей… — спросила Ирка.
— … прощен, прощен!.. — отозвалась Фулона. — Не надо меня благодарить! Он прощен светом. Я со своим поручением примазалась позже. И поверь, риск немаленький. Джинны хуже психов. Никогда не знаешь, чего от них ждать в следующий момент: цветочек подарят или вилку в глаз вгонят.
От Ирки ускользал смысл слов. Она так одеревенела в своей тоске, что, как зимний сугроб, никак не могла поверить в весну и растаять.
— А откуда вы знаете, что Багров в Белгороде? — спросила Ирка сдавленным голосом.
— Его Буслаев нашел… Где-то в товарняке… Ну все, марш собираться!
Ирка на секунду закрыла глаза. До поезда еще больше половины ночи. Потом двенадцать часов до Белгорода. Значит, она увидит Багрова только через сутки. Невыносимо долго.
— А можно я… — начала Ирка.
— Никаких дальних телепортаций! Кувшин — а ты берешь его с собой — их не перенесет. Или хочешь иметь дело с разгневанным джинном?
* * *
По Большой Дмитровке ветер нес подпрыгивающую журнальную обложку. Телезвезда с обложки продолжала терпеливо улыбаться, хотя ее скребло лицом об асфальт.
Кривоногий полумладенец с лицом дряхлого старца махнул бамбуковой тросточкой. Зигя в точности повторил его движение, но уже булавой. Комиссионер по прозвищу Дук-Дук прекратил свое существование.
Другие комиссионеры стояли навытяжку и мелко дрожали.
— Он же сдал норму! — робко подал голос Тухломоша.
Пуфс достал платок и вытер с лица пластилиновые брызги. Он слегка запыхался, махнув тростью.
— Не сдал. Норма увеличилась, — сказал он одышливо.
— Давно? — встревожился Тухломон.
По носу Пуфса прокатилась многоцветная волна, стекшая с его кончика большой прозрачной каплей. Новый начальник русского отдела ловко поймал каплю сгибом пальца.
— С этой секунды! Марш работать! — сказал он нежным голосом.
Уцелевшие комиссионеры с готовностью сгинули. Тухломоша ухитрился пальцами правой ноги стащить зажиленные эйдосы, которые бедный Дук-Дук прятал в бумажке, приклеенной к большому пальцу левой ноги.
В комнате остался один Ромасюсик. Он стоял и кокетливо ковырял пальцем в ухе, где у него помещалась целая кладовая звуков.
— Ну? Где? — поторопил его Пуфс. Ромасюсик сунул руку за пазуху и извлек аккуратную тетрадку, завязанную зеленой ленточкой.
— Вот: вся минувшая неделя, — сообщил он сдобным голосом.
Пуфс сорвал ленточку. Почерк у Ромасюсика был каллиграфический. Каждая буква, толстая и сдобная, кричала: «Я Ромасюсик! А я, что ли, не Ромасюсик?»
30 сентября.
8.00. Стал будить ее по полученному накануне распоряжению.
8.10. Открыла глазки.
8.12. Сказала мне моим голосом: «Отвали!»
8.15. Толкнула меня ножкой в личико.
920. Скушала булочку и выпила чаю.
10.05. Катались с господином Зигей на асфальтоукладчике. Въехали в витрину кафе.
10.10. Господин Зигя изволил поперхнуться тортом. Стучала его по спине табуретом.
10.15. Господин Зигя поперхнулся еще одним тортом.
11.00. Засмеялась, увидев раздавленного щенка. Поблизости произойти пожар и небольшое наводнение.
12.20. Господин Зигя прыгал по крышам троллейбусов. Порезал палец. Оказала ему помощь.
Пуфс посмотрел на босые ступни Зиги. Большой палец был обмотан тряпкой.
— Нашла кого жалеть! На нем все заживает, как на кошке! — пробурчал Пуфс. — Я просил писать только самое важное! Говорила о Мефе? Что? Встречалась с кем-нибудь из светлых?
— Нет. Но несколько раз повторила, что ее все достали. А раз все, получается, и мрак тоже? — с хитрой рожицей сказал Ромасюсик и ушел, сопровождаемый тучей ос.
Пуфс продолжал задумчиво листать тетрадку.
Пахнуло дымом. Из стены вышагнул посланец Тартара Рамсес II, отставной фараон, заведующий отделом искаженных артефактов, чье первое тело пылилось в одной из забытых пирамид. Изредка Рамсес навещал свое тело и играл ему на лютне, тоскуя по былым временам. Это был типичный канцелярист — рыхлый, в закапанном халате, с головой, похожей на редьку; с бородавкой на носу, которая в действительности была амулетом счастья. На одной цепи с дархом у него болталась чернильница-непроливайка.
Пуфс и Рамсес ненавидели друг друга. В службе оба были примерно равновесны. Поговаривали, их примеряют на одно место в Генеральном Совете мрака.
29 
