19 
По словам графини, она, разговаривая с королевой, постоянно упоминала кардинала, и та отзывалась о нем благосклонно. Жанне настолько удалось убедить беднягу в истинности своих слов, что когда тот по делам службы отправился в Версаль и увидел там Марию-Антуанетту, ему показалось, что она посмотрела на него без ненависти. А если верить Жанне, то, оказывается, королева, глядя в его сторону, дважды опускала глаза.
Таким образом, когда «благодетельница» сообщила кардиналу о желании королевы, чтобы он письменно извинился перед ней за проступки, совершенные много лет назад, тот не колебался ни минуты и, схватив перо, сочинил длинную оправдательную речь, которую, разумеется, доверил мадам де Ла Мотт.
Наградой ему стало письмо без подписи, гласившее:
«Я рада, что отныне могу считать вас невиновным. Пока еще я не в состоянии дать вам аудиенцию, столь вами желаемую. Но когда обстоятельства позволят мне исполнить вашу просьбу, я тотчас же сообщу вам. Соблюдайте осторожность…»
После такого письма кардинал буквально утратил рассудок. Он запер свой дворец Саверн, переехал в Париж и поселился в роскошном особняке на улице Вьей-дю-Тампль. Теперь он лишь изредка совершал кратковременные поездки в Эльзас, куда его призывали возложенные на него обязанности, которые время от времени было все-таки необходимо исполнять. Де Роган не хотел надолго удаляться от Версаля, откуда к нему приходили нежные письма, на которые он возлагал столь великие надежды.
Когда же утром 11 августа 1784 года Жанна сообщила кардиналу, что королева готова прийти к нему на свидание, тот ощутил себя на вершине блаженства. По словам Жанны, во избежание нескромных глаз свидание должно было состояться ночью в версальском парке.
– Приходите ровно в полночь к ограде парка возле купальни Аполлона, – сказала она. – Там вас будет ждать служитель королевы: он проводит вас на место.
Разумеется, кардинал явился на свидание заранее, и ровно в полночь он уже входил в потайную калитку, сопровождаемый «служителем», роль которого исполнял небезызвестный Рето де Виллет. В это время граф и графиня де Ла Мотт пересекли террасу версальского дворца и направились к лестнице в сто ступеней. Рядом с ними шла женщина, закутанная в широкую накидку.
Та августовская ночь была особенно теплой и темной. Луна пряталась за тучами. Во дворце все спали – король был утомлен продолжительной охотой, а королева осталась ночевать в Трианоне.
Неподалеку от огромной лестницы находилась Роща Венеры, где совсем недавно были высажены редкие породы деревьев. Это был один из любимейших уголков Марии-Антуанетты. Поэтому его чаще называли Рощей Королевы. Туда и направилась чета де Ла Мотт вместе со своей спутницей. По дороге графиня продолжала наставлять закутанную в накидку женщину:
– Вы все поняли? Вы отдадите розу, письмо и скажете то, что я вам говорила, только очень тихо. Главное – не произносите ничего лишнего! Об этом просила сама королева. Представьте себе, если она узнает…
– Я все сделаю, как вы сказали, сударыня, – прошептала молодая женщина, ощущавшая себя не слишком уютно: она впервые попала во дворец и ничего не понимала в том розыгрыше, в который ее вовлекли.
Николь Легэ была выбрана для этой роли только потому, что имела отдаленное сходство с Марией-Антуанеттой, однако происхождения была отнюдь не королевского. Граф де Ла Мотт просто нашел подходящую проститутку и предложил ей за огромное вознаграждение в садах Пале-Рояля сыграть коротенькую роль в комедии, якобы устраиваемой, чтобы подшутить над знатным сеньором.
Разумеется, Николь согласилась. Она приехала в Версаль, где некая дама одела и причесала ее так, как обычно любила одеваться и причесываться королева. Затем ее заставили вызубрить роль, накинули черный плащ и повели во дворец.
В Роще было сумрачно и безлюдно. Граф исчез, а Жанна, сняв со своей ученицы накидку, отошла на несколько шагов и придирчиво оглядела ее со всех сторон. Убедившись, что все в порядке, она еще раз приободрила ее и тоже скрылась. Тот, кого они ожидали, был совсем близко – уже скрипел гравий под подошвами его башмаков…
Сердце кардинала билось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Глаза его привыкли к темноте, поэтому, приблизившись к Роще, он без труда различил знакомый силуэт. На королеве было муслиновое платье в горошек, которое она так любила… Обезумев от нахлынувших на него чувств, де Роган бросился на колени, схватил подол королевского платья и принялся целовать его, бормоча слова признательности и преданности.
19 
