Последние отзывы

  131  

Что касается Марианны, то, несмотря на сопротивление, ей заткнули рот кляпом и потащили к выходу.

– Видите, что значит быть неблагоразумной! – лицемерно посочувствовал Лейтон. – Вы заставили нас применить силу. Тем не менее я надеюсь, что вы воздадите мне должное за то, что я спас вас от аппетитов моих людей, когда я вполне мог позволить обойтись с вами так же, как и с вашей субреткой. Видите ли, княгиня, эти бравые ребята не особенно любят вас. Они обвиняют вас в том, что вы превратили их капитана в жалкого, безвольного труса. Но это не отбило у них желания полакомиться нежной плотью такой знатной дамы. Так что поблагодарите меня, вместо того чтобы вести себя как дикая кошка! Нy-ка, живей, молодцы!

Если бы ярость могла убивать, негодяй упал бы бездыханным или же сама Марианна покончила счеты с жизнью. Окончательно выйдя из себя из-за слабеющих стонов Агаты, чувствуя, что готова лишиться разума, видя происходящее, молодая женщина стала так сопротивляться, что, прежде чем донести ее до наружного трапа, ей пришлось связать руки и ноги. Там с помощью пропущенной под мышками веревки ее бесцеремонно спустили в тихо покачивающуюся у борта лодку. При этом она так ударилась о скамейку, что не смогла удержать стон боли. Удерживавший лодку трос перерубили ударом топора. Зыбь сейчас же отнесла ее от борта. Высоко вверху Марианна заметила высунувшиеся головы и услышала насмешливый голос Лейтона, прокричавшего:

– Счастливого плавания, ваше светлейшее сиятельство! Вам не составит ни малейшего труда освободиться: веревки не завязаны. И если вы умеете грести, на дне лодки есть весла. Что касается ваших слуг и друзей, не беспокойтесь, я позабочусь о них!..

С горящей головой, связанная и с ноющей от удара спиной, Марианна увидела, как бриг обогнал ее лодку, слегка повернул и стал быстро удаляться.

Вскоре перед ее расширившимися, полными слез глазами проплыли изящные освещенные окна кормовой надстройки, а над ними три сигнальных фонаря. Затем, изменив галс, корабль решительно направился в другом направлении. Мало-помалу величественная пирамида парусов уменьшилась, стала таять в ночи, пока не превратилась в едва заметный силуэт на звездном небе.

Только тогда Марианна поняла, что она осталась одна посреди огромного моря, брошенная без всяких средств к существованию, почти без одежды, хладнокровно обреченная на смерть, если только не произойдет какое-нибудь чудо.

За горизонтом исчез корабль, уносивший ее последних друзей, корабль человека, которого она любила, которому посвятила жизнь, человека, еще недавно клявшегося, что он любит ее больше всего.

Глава IV

Сафо

Как ее насмешливо предупредил Лейтон, Марианне не составило труда освободить руки, ноги и рот. Но, кроме слабого утешения ощутить себя свободной в движениях, она обнаружила, что ее положение ненамного улучшилось.

Вокруг нее море было пусто. Только мрак, мрак, который сгущается перед рассветом. Она стала мерзнуть: тонкая батистовая рубашка и легкий капот плохо защищали от утреннего холода. Белый туман поднимался вокруг нее, плотный, пронизывающий, очень сырой. На дне лодки она нащупала весла, но куда направиться в такую темень и туман? Она с детства умела грести, но она понимала, что гребля при отсутствии всякого ориентира будет напрасной тратой сил. Единственное, что ей оставалось, это дождаться дня. Так что, по возможности укутавшись в свою скудную одежку, она съежилась на дне лодки и пустила себя по воле волн, глотая слезы и стараясь не думать, чтобы окончательно не потерять мужество, о тех, кого она оставила на проклятом корабле: Жоливале и Гракхе в оковах, Агате в руках пьяных матросов и… Язоне! Один Бог знает, что происходит с Язоном в этот час. Разве не сказал О’Флаерти, что он во власти демона? Из того, что этот негодяй Лейтон с кучкой бандитов был полновластным хозяином на борту, следовало, что корсара тоже захватили и заперли… или еще хуже! Что касается веселого лейтенанта-ирландца, он, вероятно, разделил судьбу капитана…

Чтобы не слишком много думать о них, а также чтобы помочь им, если еще было время, Марианна принялась истово молиться. Она умоляла Всевышнего помочь ее друзьям и также ей самой, оставленной среди моря без другой защиты, кроме лодки, нескольких метров батиста, ее мужества и любви к жизни. В конце концов сон сморил ее.

Когда она проснулась, оцепеневшая от холода, в сыром от тумана белье, с болью в спине, день уже наступил, но солнце еще не взошло. Туман рассеялся. Небо, голубое над головой, на востоке порозовело. Раскинувшееся насколько глаз хватает море, без единого паруса или клочка земли, было гладким, как озеро. Почти не ощущалось дуновения ветра.

  131