Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
72 
Шум становился явственным. Шаги, голоса… Свет блеснул под деревьями у входа в сад, но для Марианны не могло быть и речи перебраться через стену затянутой в длинное платье из плотной ткани.
Несмотря на спешку и страх, она потратила время на то, чтобы снять платье и бросить его наружу, затем, оставшись в одной сорочке и батистовых панталонах, она бросилась на штурм преграды.
Как она и предполагала, влезть по решетке оказалось довольно легко. В этом ей, кстати, повезло, ибо ее мускулы, ослабевшие после долгого заточения и бездеятельности, не потеряли значительную часть их гибкости и силы.
Когда Марианна выбралась на верх стены, она взмокла, как мышь, и едва дышала. У нее закружилась голова, и ей пришлось посидеть на гребне, дав сердцу возможность успокоиться. Она никогда бы не поверила, что сможет ослабеть до такой степени. Все ее тело дрожало, и появилось неприятное ощущение, что нервы вот-вот не выдержат. Тем не менее спускаться надо…
Закрыв глаза, Марианна вцепилась в стену, осторожно опустила вниз ноги, ощупывая стену в поисках опоры, уперлась одной ногой, потом другой, переставила руки, хотела спуститься еще немного, но силы внезапно покинули ее. Руки соскользнули, сдирая кожу, и она упала.
К счастью, было уже невысоко, и она попала как раз на свое платье. Плотное сукно смягчило падение. Она почти тотчас поднялась, потерла ушибленную спину и быстро осмотрелась вокруг. Как она и думала, это оказалась небольшая улочка, продолжавшаяся с обеих сторон двускатными мостами. В одном ее конце, слева, виднелся слабый свет, но она была совершенно пуста. Не отходя от стены, Марианна торопливо оделась и на мгновение заколебалась. В этот момент издалека послышался гром и задул ветер, поднимая пыль и теребя распущенные волосы молодой женщины. Это возбудило ее. Закрыв глаза, она раскинула руки навстречу ветру, напоенному больше пылью, чем запахом моря, но тем не менее казавшемуся ей опьяняющим. Она была свободна, наконец свободна! Ценой четырехкратного убийства, совершенного неизвестным, а лежавшие среди старомодной роскоши захваченного ими дворца не заслуживали сожаления. В глазах убежавшей пленницы это был приговор самого Бога.
Немного поколебавшись, она приняла решение и легким шагом направилась влево, в сторону поблескивавшего совсем внизу желтого огонька.
И тотчас редкие крупные капли застучали по земле. В Венецию пришла гроза…
Глава IV
Паруса над лагуной
Проливной дождь обрушился на Марианну, едва она перешла небольшой мост, с высоты которого увидела побежавших к дворцу Соренцо людей и множество гондол у набережной. За несколько секунд вся Венеция погрузилась в жидкий мир, прорезаемый вспышками молний, высекавших из мрака перспективу улицы. Свет, к которому Марианна решила направиться и который, без сомнения, горел перед каким-то святым, исчез.
Промокшая до корней волос за меньшее время, чем требуется, чтобы написать эту фразу, Марианна тем не менее отнюдь не спешила. Слишком хороша такая возможность идти прямо вперед, даже толком не зная, куда приведет дорога. Она только нагнула голову и сгорбилась под напором ливня.
Обрушившаяся на город гроза была нужна ему, а ей – особенно. Дождь выкупает ее лучше, чем сложные омовения рабынь Дамиани. Словно само небо решило, изливая столько воды, смыть все видимые следы крови, ненависти и позора. И Марианна с блаженным чувством освобождения позволяла буре бичевать себя. Она хотела бы иметь возможность так же промыть каждую клеточку своего тела, вплоть до памяти…
Однако нельзя же ей идти так через Венецию всю ночь до полного изнеможения. Надо поскорей найти убежище. Ибо, кроме того, что сейчас она может натолкнуться на полицейский патруль, завтра ей предстоит встреча с людьми, которых, безусловно, удивит ее странный вид.
Она пустилась наугад в направлении мелькнувшей церкви, но ее порыв разбился о каменный угол, причинивший ужасную боль. Застонав, она попыталась обогнуть непредвиденное препятствие. Новая молния осветила его и заставила ее закричать от ужаса. Однако это была только конная статуя воина времен Кватроченто[1], которая нависла над нею так высоко, что казалась падающей с неба. Но таким живым был этот всадник, таким свирепым выражение его лица с хищными челюстями под ребордой военной каски, такой грозной мощь этой фигуры из позеленевшей бронзы, что Марианна невольно попятилась, словно гигантский средневековый боевой конь, пущенный вперед искусством скульптора, готовился растоптать ее копытами. Впрочем, в эту ужасную ночь разве не все казалось чудесным и сверхъестественным? И этот бронзовый кондотьер, внезапно появившийся в разгар грозы, слишком походил на злого духа ее судьбы. Он был здесь, перед нею, подавляя ее своей грозной надменностью, словно предупреждая ее не попадаться ему на пути.
72 
