Особенно,... 
55 
После завтрака мы с Линком залезли во взятую напрокат машину. Снаружи лил дождь, и я никак не могла перестать думать о муже. Пришлось закрыть глаза, чтобы сдержать слезы, готовые вот-вот покатиться по щекам.
– Хочешь поговорить? – участливо спросил Линк.
Его чуткость и забота заставили меня улыбнуться.
– Как насчет рассказа о твоем детстве? – предложила я, продавливая эту идею в его сознание.
– А давай я лучше поведаю несколько любопытных историй о твоей мамочке? – парировал Линк.
Я почувствовала себя обескураженной и даже перестала применять Искреннее Убеждение.
– Ладно, – сдалась я. – Ты выиграл. Выбираю компромисс. Расскажи про свой сериал. Я никогда не бывала на телевидении.
Линк немедленно перевоплотился в актера и начал профессионально развлекать меня, а я внезапно осознала, что мы оба избегали делиться подробностями личной жизни.
Утром я сообщила Нарциссе, что дома что-то стряслось и мне нужно уехать на денек. Разумеется, Линк обязан был меня сопровождать.
Наверное, я выглядела такой же расклеенной, как и чувствовала себя, потому что Нарцисса успокаивающе похлопала меня по руке.
– Все хорошо. Никакой опасности нет, но не помешает поостеречься. Дельфи договорилась, чтобы сегодня на окна цокольного этажа поставили решетки.
Только в ту минуту я осознала, что причина переполоха – наше с Линком ночное приключение. Я не была актрисой, но постаралась сохранить обеспокоенное выражение лица.
– Что-нибудь украли?
– О да, – всхлипнула Нарцисса, казалось, готовая расплакаться. – Наши семейные архивы. Одна из запертых комнат была доверху заполнена документами о наших предках и их неоценимом вкладе в развитие нашей великой страны.
Трудно было не поддаться отвращению при этих словах. Это поместье строилось и преуспевало на деньги, полученные от торговли людьми. Призраки стенали, не в силах справиться с ужасными воспоминаниями о том, что с ними здесь творили столетия назад, а эта женщина несла чушь о славных деяниях предков.
Нарцисса была так расстроена, что вроде и не заметила, как я отшатнулась.
– Только постарайтесь вернуться к завтрашнему дню, дорогая. У нас намечен маленький сюрприз для гостей.
Мне не терпелось отделаться от толстухи, поэтому я не стала расспрашивать, что или кто именно будет сюрпризом. Хотелось забраться в машину с Линком и убраться от этого ужасного дома как можно дальше.
С Линком было приятно проводить время. Он так и сыпал смешными историями со съемок «Пропавших» и, ну ладно, меня все-таки снедало любопытство насчет матери. Всю свою жизнь я до смерти боялась этой женщины. Пока я росла, Джерлен вечно пихала меня из одной семьи в другую, будто сироту. Пожалуй, у меня имелось полное право ее возненавидеть. Но не получилось. Для меня мамочка всегда была далекой богиней с ледяной горы, которая исчезала и появлялась, когда ей вздумается, и обращалась со мной, как в голову взбредет.
Наверное, ненависти не возникло по той простой причине, что там, куда я попадала, было ужасно интересно. Мать говорила «Ты поживешь у Холденов», и через пять минут уже подкатывала машина. И каждый раз, без исключений, в семье, куда меня пристраивали, царил полный беспредел. Мужья, избивающие жен, инцест, масса случаев супружеской неверности и дети, с которыми плохо обращаются или вовсе не замечают.
Патнем – городок маленький, но творилось в нем все, что только можно вообразить.
Когда я не отсиживала в школе, то работала на приютившую меня семью и, как могла, выправляла ситуацию. Когда муж поднимал руку на жену, я заставляла эту руку буквально гореть огнем. Что-то вроде выработки условного рефлекса, как у собак Павлова. Через какое-то время отец семейства переставал колотить кого бы то ни было. Я заставляла родителей верить, что у них замечательные дети, и тех переставали наказывать.
Потихоньку я изменила внутрисемейные отношения в нескольких домах Патнема. Однако всегда предусмотрительно внушала подопытным, что на них повлияло что-то или кто-то другой, чтобы меня не заподозрили. Частенько переводила стрелки на мудрого пастора. А иногда подбрасывала книгу на животрепещущую тему. «Эта книга перевернула мою жизнь», – говорили переменившиеся.
Потом меня опять возвращали матери, и какое-то время я жила с ней до отсылки в новую семью.
За все годы в Патнеме я лишь однажды попробовала на Джерлен Искреннее Убеждение. До сих пор живо помню тот случай, хотя тогда мне было всего пять или около того. Мама велела идти в дом прямо посреди игры. Я послушно поплелась, поглядывая, как она сидит за столом и читает журнал. Тогда-то я и попыталась мысленно убедить ее отпустить меня на улицу. Мать оторвалась от журнала, впилась в меня взглядом и влепила мне пощечину. Ничего не сказала, ни до, ни после. Никаких объяснений, просто – бац! Она ударила меня в первый и единственный раз, и после я больше ни разу не давала ей повода меня бить. С тех пор я безропотно повиновалась родительским командам. И больше никогда не пыталась манипулировать сознанием своей матери.
55 
