121 
— Давай, Стэп, давай, не останавливайся…
Я медленно двигаюсь, она ерзает на раковине. Из-под юбки видны ее ноги, юбка скользит вниз. Она сидит на белом холодном фаянсе умывальника… Джин охватывает дрожь. Она отводит руки назад, прислоняется головой к зеркалу. Я поднимаю вверх ее ноги и вхожу еще глубже. Она дышит все чаще, я чувствую, что она кончает. Из зала доносится мощный хохот. Слышен шум открывающейся где-то неподалеку двери. Я закрываю глаза, делаю несколько неловких движений и тоже кончаю. А Джин теряет равновесие и соскальзывает с раковины куда-то вбок. Пытается ухватиться за кран, он открывается, и струя воды бьет ей сзади на юбку.
— Ай! Холодная!
Мы смеемся. Я быстро закрываю кран. И тут же застегиваю брюки, приводя себя, насколько это возможно, в порядок. Джин смотрит в зеркало. Сзади юбка совершенно мокрая. Я встречаюсь с ней взглядом.
— Тебе понравилось, а?
Смех из зала раздался как нельзя вовремя.
— А ты остроумный!
— Да уж, я их насмешил.
Тяжелая бордовая занавеска неожиданно всколыхнулась и — пуф! — будто бы по мановению палочки какого-то неловкого фокусника, перед нами явилась женщина.
— Ой, мне никак отсюда не выпутаться, занавеска такая тяжелая. Туалет здесь, да?
— Да, дверь направо — наша, — говорит Джин, стараясь не встречаться с женщиной взглядом. И исчезает за занавеской.
— Спасибо, — отвечает женщина и проходит мимо, даже не заметив меня.
А я, напротив, очень хорошо кое-что заметил, и, наклонившись, иду следом за Джин в зал.
— Эй, ты тут забыла кое-что.
Она на лету выхватывает у меня свои трусики.
— Дай быстро, — и Джин надевает трусики, откинувшись на спинку кресла. — Мамма миа, если бы та женщина их там нашла, что бы было!
— Да, если бы она открыла занавеску чуть раньше, вот тогда что было бы! Знаешь, что там происходило?
— Да, ты пополнял свою коллекцию!
И снова зал взорвался смехом.
* * *
Чуть позже, после второго фильма. В ресторане «Warner», оформленном в калифорнийском стиле или что-то в этом роде. Жареная куриная грудка с пармезаном и свежие листья шпината. Салат «Цезарь» на двоих.
— Эй, тот листик был мой! — Джин тычет в меня вилкой. — Я просто его не заметила!
— А этот? — я сую в рот еще один, выхватив его с ее стороны.
— И этот тоже.
Но она не успевает остановить меня, и я заталкиваю листок в рот. И жую его с открытым ртом, как какой-то прожорливый травоядный пес.
— Фу, как противно… мне просто противно на тебя смотреть!
— Бэээ! — блею я в ответ.
И в этот момент…
— Вы веселые… именно такими и должны быть пары! Молодые бранятся, только тешатся…
Я тотчас закрываю набитый шпинатом рот. Впрочем, я не очень доверяю этой дамочке. Хотя о каком доверии можно говорить, если я и видел-то ее один раз и… в туалете. Это та самая женщина, которая чуть нас не застукала… в эротических позах. Джин узнает ее и, покраснев, опускает глаза. И фыркает. Сама же все это устроила, а теперь ей, видите ли, стыдно.
— Извините, что я вас спрашиваю, вы не знаете, где здесь туалет?
Джин, кажется, нашла в тарелке очень интересный листок шпината, но все же она отрывается от тарелки и вилкой указывает в глубину зала. Я делаю то же. Но без вилки.
— Там! — говорим мы в унисон и тут же взрываемся смехом.
— Почему вы смеетесь, вы тоже туда собирались пойти?
Я с иронией смотрю на Джин.
— Нам туда надо?
Джин мотает головой, делает губами какие-то странные движения, но на этот раз ей удается не покраснеть.
— Нет, пока нет, скоро начнется наш фильм.
— Что, еще один будете смотреть? Ну и парочка, просто не разлей вода!
— Да… — я смотрю на Джин с улыбкой. — Должен сознаться, кино нас очень соединяет. Особенно киношный туалет.
— Что-то я не поняла.
Джин неодобрительно качает головой, потом улыбается женщине, умиленная ее наивностью.
— Да он пошутил!
— Ладно, извините. Пойду — не могу больше, наверное, слишком много выпила. А может, возраст.
— Да что вы, синьора. Мы тоже часто ходим в туалет…
Джин сильно толкает меня в плечо.
— Хватит! Пошли, фильм уже начинается!
Уже через минуту мы сидим в другом зале. Здесь идет фильм о старых временах. В «Warner» — это премьера. Джин прижалась ко мне и покусывает ногти. С экрана доносятся слова, которые я тебе еще не сказал. Кевин Костнер потерял жену и не хочет начинать все сначала. Он не хочет больше жить. Пишет письма, кладет их в бутылку, и они исчезают в море, одна за другой, — его любовь потерпела кораблекрушение. Но он ни к кому в этих письмах не обращается. Потом одна журналистка находит его послание в бутылке. Письмо трогает и ее, и складывается любовная история. Включается свет. Первая серия закончилась. Джин смеется, хлюпая носом и прячась за распущенными волосами, потом смотрит на меня и снова смеется. И хлюпает носом.
121 
