11 
Обсуждение этого вопроса было долгим и мучительным. Анриетта искренне привязалась к Джакомо, но, с другой стороны, она мыслила достаточно здраво для того, чтобы понять, что с человеком такого склада вряд ли удастся построить совместную жизнь. И потом, едва ли эта страсть окажется долговечной. Вернуться к родному очагу означало вступить во владение своим имуществом, вновь обрести свое имя, положение в обществе, забыть обо всех перипетиях, начать новую жизнь. С Джакомо ее ждет более чем ненадежное будущее. Само собой, и речи не может быть о том, чтобы ввести ветреника, венецианца в суровый круг ее семьи.
– Мы должны расстаться, – сказала Анриетта после долгих обсуждений. – Мы были счастливы вместе, но всему приходит конец, и я чувствую, что не создана для бродячей жизни.
Джакомо опустил голову, впервые в жизни у него защемило сердце. Ему больно было расставаться с Анриеттой, но стоять у нее на пути он не хотел.
«Я был счастлив так же, – напишет он впоследствии, – как была счастлива со мной эта прелестная женщина. Мы любили друг друга со всей силой, на какую были способны…»
Было решено, что один из дядей Анриетты приедет за ней в Женеву, и любовники вместе направились к берегам озера Леман.
Комната в гостинице «Весы» приютила их на последнюю ночь любви, самую печальную и, несомненно, самую страстную из всех, какие только выпадали им на долю; ночь, в которую они не сомкнули глаз. И все же усталость взяла свое, Джакомо в конце концов уснул. Проснувшись, он увидел, что давно рассвело и что он один. В комнате не осталось никаких следов пребывания его прекрасной возлюбленной, разве что едва уловимый аромат и на стекле – надпись, вырезанная алмазом кольца, которое он ей подарил: «Забудешь и Анриетту…»
Он нашел еще кое-что: пять столбиков золотых монет, по сто луидоров в каждом, – нежный знак внимания любящей подруги и своего рода подъемные на дорогу, о которой ни тот, ни другая не знали, куда она приведет.
Казанова провел в Женеве еще несколько дней и успел получить от своей возлюбленной короткую и нежную записку:
«Будем благоразумны, будем считать, что видели сон, и не станем сетовать на судьбу, потому что никогда еще ни один сладкий сон не был таким долгим…»
Расставание было окончательным, никакого пути назад… И тогда Казанова вспомнил, что в Лионе его ждет друг, Антонио Балетти. В Женеве ему было больше делать нечего, и он заказал себе место в почтовой карете, направляющейся в Лион. Оттуда он наконец доберется до столицы Франции. Он лелеял в сердце тайную надежду, что парижские красавицы, может быть, заставят его позабыть о прелестной, но слишком благоразумной Анриетте…
4. Поставщик оленьего парка
День тянулся долго. Почтовая карета не останавливалась с самого утра, и измученным путешественникам уже начинало казаться, что этот перегон не закончится никогда. Чем ближе был Париж, тем больше было нетерпение, и расстояния словно растягивались до бесконечности. И все же волшебное зрелище угасающего над лесом Фонтенбло осеннего дня притягивало взгляды и завораживало. Роскошные рыжие оттенки листвы ярко выделялись на фоне серых камней и пленительно отражались в стоячей воде сонных прудов. На повороте большой дороги, за водной гладью и просторными лужайками, внезапно возникли очертания розового королевского дворца, и оба итальянца невольно вскрикнули от изумления.
– Похоже, ты был прав, – произнес Казанова, к тому времени уже вполне оправившийся после швейцарского расставания со своей любовью. – Франция, несомненно, красивая страна.
И она показалась ему еще более прекрасной несколько минут спустя, когда внезапно показавшийся нарядный экипаж, двигаясь им навстречу, загородил дорогу почтовой карете. Кучер кареты злобно выругался, но из экипажа уже выпорхнула закутанная в шелка, восхитительно причесанная довольно молодая женщина. Незнакомка направилась к задержанной из-за нее почтовой карете, на ходу бросив кучеру золотую монету, отчего тот мгновенно смягчился. Пассажиры, знающие, что в лесу часто случались нападения, испуганно выглядывали из окон, но Антонио радостно воскликнул:
– Мама! Это моя мать! Она нас встречает!.. Господа! – закричал он, обводя широким жестом своих недовольных и уже начинающих ворчать спутников. – Господа, позвольте мне представить вас великой Сильвии Балетти, звезде Итальянской комедии и…
– Ты все такой же болтун, Tonio mio, – засмеялась актриса. – Лучше выйди из кареты, подойди сюда и поцелуй меня. Я приехала за тобой…
11 
