очень нудно 
17 
Наверное, ее болезнь была не такой уж тяжелой, поскольку на следующий день он получил от Катарины облитое слезами письмецо, в котором затворница горестно жаловалась ему на свои несчастья. Она, конечно, не в силах была бы их вытерпеть, если бы рядом с ней не было сестры Марии-Маддалены, которая прониклась к ней нежнейшим сочувствием, всячески ее баловала и вообще обращалась с ней, как обращалась бы настоящая старшая сестра.
«Именно ей, возлюбленный мой, вы должны адресовать ваши письма, если, конечно, вы возьмете на себя труд писать к несчастной девушке, которая чахнет от любви к вам. Она неизменно будет передавать их мне и озаботится тем, чтобы доставлять вам мои письма. Она настоящий ангел…»
Через посредство вышеупомянутого ангела влюбленный Казанова и нежная Катарина обменялись несколькими пламенными посланиями, которые, впрочем, со временем без всякой видимой причины стали реже.
Это уже начинало тревожить Казанову, но в одно прекрасное утро он внезапно получил коротенькую записку, подписанную инициалами «М.М.». Этой запиской его приглашали во второй половине дня прийти в монастырь Сан-Джакомо.
Он не заставил повторять приглашение, нанял гондолу и устремился к острову Мурано в надежде увидеться наконец со своей юной любовницей, поскольку в письме за подписью «М.М.» было сказано, что он, несомненно, получит удовольствие от этого посещения.
Сидя в монастырской приемной, он смотрел сквозь изящные завитки широкой решетки на приближающуюся к нему девушку. Она была очень хороша собой, с молочной кожей, прекрасными голубыми глазами. Платье на ней было скромное, но из-под кружевного покрывала на голове выбивались роскошные волосы чудесного светло-каштанового оттенка.
– Так, значит, вы – господин Казанова? – спросила она. – Спасибо, что пришли. Я давно хотела с вами познакомиться. Катарина без конца про вас рассказывает.
– Надеюсь, она здорова, ничего не случилось…
– Не беспокойтесь! Все хорошо. Сегодня она занята другими делами. Это я хотела с вами встретиться.
– Зачем?
– Просто-напросто для того, чтобы вас увидеть. Мне было интересно, понравитесь вы мне или нет, – прибавила она, так томно взглянув на Казанову, что он вмиг позабыл про Катарину. Эта девушка была вдвое прекраснее его бывшей подруги.
– Ну, так что же? – еле выговорил он от волнения.
– Приходите сегодня вечером по адресу, написанному на этом листке бумаги, – ответила она, просовывая между завитками решетки маленькую белую трубочку, – и вы это узнаете.
В тот же вечер Джакомо снова встретился с Марией-Маддаленой, на этот раз – в маленьком домике на берегу лагуны. Она была одета как мальчик – в розовый бархатный камзол, расшитый золотыми блестками, и короткие черные атласные штаны, туго обтянувшие божественные ножки. На маленьком столике посреди комнаты, обитой розовым шелком, был накрыт ужин. Увидев, как изумился всему этому ее гость, Мария-Маддалена улыбнулась:
– Вам не нравится?
– Очень нравится. Но где мы?
– У меня. Вернее, дом принадлежит моему любовнику. Он француз, очень богатый, и исполняет все мои прихоти. Вы – тоже один из моих капризов. И я готова показать вам, как сильно вы мне нравитесь, – прибавила она, начиная раздеваться.
Свидания в маленьком домике следовали одно за другим, страстные и вместе с тем дразнящие, потому что прекрасная Маддалена отдавала Казанове лишь свое тело, но не приоткрывала и краешка своей личности или своей настоящей жизни. Но душе Маддалены было свойственно милосердие, а может быть, и коварство, потому что однажды ночью, явившись на свидание, изумленный Джакомо обнаружил, что в уже разобранной постели его ждет… обнаженная Катарина.
– Мария-Маддалена присоединится к нам чуть позже, – с улыбкой объяснила Катарина своему опешившему любовнику.
Девушка, несомненно, сделала большие успехи. В самом деле, прошло несколько минут, и Мария-Маддалена, на которой, как и на Катарине, не было никакой одежды, присоединилась к сладострастникам, вплелась в их объятия и наконец сообщила, что ее французский любовник тоже не замедлит явиться.
Вот таким образом, в ходе более чем интимной оргии, Казанова познакомился с французским послом в Венеции, аббатом де Берни, и сделался одним из ближайших его друзей.
Следующие недели наша четверка провела как нельзя более приятно. Каждую ночь они встречались, чтобы пировать и совместно предаваться любовным играм. Берни знал, что вскоре ему предстоит вернуться в Париж, и старался, так сказать, урвать все, что можно, устраивая один праздник за другим. Если бы Казанова этим довольствовался, то, пожалуй, смог бы избежать крупных неприятностей. Но его страсть к женщинам была поистине неутолима. Ему мало было то и дело переходить от Катарины к Маддалене, а то и заниматься обеими разом, поскольку у аббата, который был постарше, здоровье было уже не то. Ему опять захотелось чего-то новенького, неизведанного. Кроме того, он снова начал заниматься алхимией, что было совершенно неуместно, если принять во внимание его новую любовь.
17 
