39 
– С чего это вы, что ни вечер, выстаиваете перед моим домом? – спросила она.
Луи-Доминик покраснел, и это было заметно даже под загаром, которым он покрылся на больших дорогах.
– Потому что вы красивая и мне приятно на вас смотреть!
– Только смотреть? А поговорить со мной вам никогда не хотелось?
– О, еще как хотелось… но я не осмеливался!
– Ну и зря! Знаете, вы мне вовсе не противны. Вы скорее красивый малый… Жаль, что вы так плохо одеты. Мы могли бы вместе гулять…
Парню показалось, будто перед ним распахнулась потайная дверь и за ней открылся нежданный, неведомый ему край.
– Гулять со мной? Вы бы согласились гулять со мной?
Уперев кулак в бедро, Туанон слегка покачивалась на носочках и пристально разглядывала Луи-Доминика. Потом насмешливо улыбнулась:
– А почему бы и нет? Если вы разок-другой сводите меня поразвлечься и если вы достаточно галантный кавалер для того, чтобы подарить мне пару безделушек, я, наверное, с удовольствием буду с вами гулять. Обдумайте это!
И Туанон, покружившись и взметнув вихрем розовые юбки, очень кстати приоткрывшие стройную ножку, скрылась в доме, дверь которого захлопнулась у нее за спиной, а Луи-Доминик, засунув руки поглубже в пустые карманы, медленно побрел восвояси. Он внезапно оказался сброшенным на землю с тех головокружительных высот, куда Туанон на мгновение увлекла его за собой. Развлечения, безделушки? Где, по ее мнению, он должен все это брать? Никаких денег у него не было, если не считать нескольких грошей, которые скупо отсчитывал ему в конце каждой недели папаша Картуш… И все же ему непременно надо было понравиться этой девушке, любой ценой!
В следующие дни желание молодого человека лишь возрастало. Стоило ему завидеть Туанон, как сердце прямо-таки выпрыгивало у него из груди. И ему все нестерпимее было видеть обращенные к нему наполовину завлекающие, наполовину презрительные улыбки, которыми она на ходу мимолетно его одаривала. И как раз тогда, как нарочно, ему попалась на глаза шкатулка, куда папаша Картуш припрятывал свои сбережения.
Назавтра же он повел Туанон ужинать в один из кабачков Бельвиля и подарил ей расписной шелковый веер. И когда они среди ночи вернулись на улицу Куртиль, Туанон в знак признательности распахнула перед ним дверь своей спальни.
Правда, счастье длилось целых две недели. Луи-Доминик, опьяненный страстью, потерявший голову, осыпал Туанон мелкими подарками и умолял ее выйти за него замуж, совершенно не понимая, как может его любовница, еще не остыв от его поцелуев, всякий раз со смехом отклонять это лестное предложение. Тем временем запасы денег в отцовской копилке заметно истощились, и Луи-Доминик начал спрашивать себя, каким образом ему удастся одновременно и заткнуть проделанную им дыру в семейном бюджете, и продолжать исполнять прихоти Туанон. Конечно, он не забыл то, чему его научили цыгане, помнил способы, к каким они прибегали для того, чтобы пополнять запасы провизии и добывать немного денег. Но он мечтал о чистой любви, о спокойной, размеренной жизни рядом с прекрасной Туанон и не хотел рисковать столь безоблачным будущим, совершив опрометчивый поступок, который мог бы на долгие годы отправить его заниматься греблей на королевских галерах. Однако в жизни бывают моменты, когда судьбе угодно самой все решать. Внезапно разыгравшаяся драма резко изменила участь молодого бочара.
Однажды вечером, поспешно взбегая по лестнице, ведущей к спальне Туанон, он повстречал какого-то пузатого и расфуфыренного франта, который в одной руке держал шляпу, украшенную белыми перьями, а другой с необычайным изяществом похлопывал по собственному жабо. Тогда Луи-Доминик не обратил на него ни малейшего внимания, тем более что Туанон в этот вечер была с ним нежна, как никогда прежде. И только назавтра, когда руки у него были заняты бочкой, а ум праздно бродил, он припомнил это происшествие и сообразил, что расфуфыренный мужчина мог идти только от Туанон.
Подозрения так жестоко его терзали, что он решил убедиться в их справедливости. В самом деле, с некоторых пор Туанон просила его приходить к ней попозже и отказывалась с ним гулять, ссылаясь на усталость. Дальше дело пошло еще хуже: какой-то мальчуган принес ему записку, в которой Туанон писала, чтобы он сегодня вечером совсем к ней не приходил и вообще до конца недели не появлялся, объясняя эту просьбу причинами, показавшимися молодому человеку довольно туманными. И это обстоятельство окончательно заставило его решиться.
39 
