очень нудно 
18 
– Я должна была догадаться, почувствовать, что он не переживет рождения ребенка. Если бы я знала, то не поступила бы так…
– Вы так считаете? Любовь – это страшная сила, сопротивляться ей невозможно. Ваша самая большая вина, конечно, в том, что вы отвернулись от бога. Бог бы поддержал вас. А несчастный супруг ваш все равно рано или поздно бы совершил этот грех над собой. Бог бы ему простил. Вина не его, а того, кто не уберег свое дитя, дал развиться в нем отвращению к жизни, жажде небытия. Вы стали лишь орудием… Но каковы же ваши чувства к тому, кто стал отцом ребенка?
– Я люблю его… и, наверное, никогда не перестану любить… Он нужен мне…
– И все же хорошо, что вы по крайней мере некоторое время побудете врозь. Примите разлуку как божью кару и не пеняйте на бога, если кара будет долгой. Господь никогда не посылает смертным больше, чем они могут вынести. Даже если это мученик, потому что мученики открывают путь к вечному блаженству. Мужайтесь, дочь моя, и молитесь за тех, кого любите. Это будет для них наилучшая поддержка.
После отпущения грехов, прослушав положенные молитвы, Гортензия долго еще оставалась коленопреклоненная на скамеечке для молитвы, но она не молилась, завороженная тишиной, усиливавшей ощущение легкости, в согласии с самой собой после исповеди и высшего прощения. И когда наконец вышла из часовни, то летела как на крыльях.
Погода в то утро вовсе не соответствовала ее настроению. Первый майский день выдался теплым, но пасмурным, один из особенных парижских серых дней, когда на фоне неба ярче зеленеют только что развернувшиеся листочки. Листва волнами окутывала высокие стены на улице Бабилон.
Высоко подняв голову, любуясь розовыми цветочками ухоженного куста боярышника, выбивавшегося из-за решетки какого-то сада, Гортензия не замечала, что происходит на улице, как вдруг внимание ее привлекли доносившиеся сзади крики.
– Сударь! Эй, сударь! Куда же вы, я ведь не сделаю вам ничего плохого!
Она обернулась и увидела Тимура, летевшего прямо на нее. За ним бежал высокий молодой брюнет, это он кричал. Гортензия подумала, что турок остановится возле нее рассказать, как он сходил в Мессажери: в то утро он относил ее письма. Но этого не произошло. Тимур ее даже не заметил. Ей пришлось быстро отойти в сторону, иначе он наскочил бы на нее.
Оба, как ветер, пронеслись мимо, один – бормоча проклятия на своем родном языке, другой – продолжая звать и увещевать. Удивленная забавным происшествием, Гортензия увидела, как они один за другим скрылись во дворе особняка Морозини, и пошла за ними, благо была совсем рядом.
Когда она вошла во двор, то заметила лишь спину турка, уже почти скрывшегося за дверью. Незнакомец, сорвав с головы элегантную шляпу, кинул ее наземь и в бешенстве принялся топтать.
– Господи, какой дурень! Ну какой дурень! – ругался он.
После недолгих колебаний он собрался было в атаку на дверь, как вдруг, заметив Гортензию, подобрал с земли шляпу, отряхнул ее и подошел с видом человека, которого застали в смешном положении.
– Извините меня, сударыня… Вы, случайно, не живете в этом доме?
– Живу. Правда, я тут только гостья…
– А-а, – явно разочарованно протянул молодой человек. – Не сочтете ли слишком бесцеремонным вопрос, кто здесь хозяин… или кто снимает этот дом?
Прежде чем ответить, Гортензия пристально на него взглянула. Элегантный темно-серый костюм, зеленый жилет. Человек молодой, лет тридцати, а какой худой! Но лицо интересное, глядя на него, даже забываешь о худобе. Под густыми черными, торчащими в разные стороны волосами чуть смуглое лицо. Глаза фавна. Дикие глаза с густыми, загнутыми вверх ресницами. Тонкие губы. Зубы ослепительной белизны. Волевой сильный подбородок. Чуть вздернутый нос, подчеркнутый тонкой полоской усов, придавал лицу вызывающий вид.
Вполне удовлетворенная осмотром, Гортензия ответила, что в особняке живет графиня Морозини, и спросила, что такого мог наделать Тимур, отчего его так преследовали.
– Абсолютно ничего, сударыня. И, откровенно говоря, боюсь, что этот славный человек понял меня неправильно. Сейчас я вам все объясню, если только соблаговолите послушать меня еще минуту. Хотя раньше осмелюсь задать вам еще один вопрос. Этот человек очень похож на турка…
– Не только похож, сударь, он и есть турок. Если не ошибаюсь, он родился у берегов Каспийского моря.
Молодой человек расцвел в улыбке, словно на него вдруг упал ласковый солнечный луч.
18 
