очень нудно 
121 
Жорж схватил письмо, вскрыл его и побледнел.
– Что случилось? – в страхе вскричала Лукреция.
– Пьер меня вызывает. Я должен ехать немедленно. С этими словами он протянул Лукреции письмо. «Приезжай, мой дорогой Жорж, приезжай, как можно скорее, и помоги нам Бог!» – писал Пьер.
– Что он имеет ввиду? – спросила Лукреция.
– Не знаю. Но скоро выясню это… До скорого, любовь моя. Через несколько дней я вновь буду рядом с тобою.
Еще одно краткое объятие, и вновь Жорж покидает свою возлюбленную. Сдерживая рыдания, Лукреция видит через окно, как он гонит коня в Пуансе.
– Я никогда не увижу его больше… – всхлипывает она, заламывая от отчаяния руки.
– Не говори глупости, – увещевал ее отец. – Может быть, он вернется уже вечером. И перестань плакать: война закончилась.
Но Кадудаль не вернулся. Переговоры, как таковые, не состоялись вовсе. Главная цель Гедувиля была в том, чтобы доставить в Париж Кадудаля и его товарища. Бонапарт хотел их видеть лично. То был почти арест.
И вот два великих человека встретились в кабинете первого консула в Люксембургском дворце. Бонапарт взирал на предводителя шуанов со смешанным чувством удивления, восхищения и гнева. Белокурый гигант, против которого тщетно боролись республиканские армии, явно не собирался поддаваться шарму первого консула. А ведь именно для этого Наполеон распорядился доставить его в Париж: Бонапарт хорошо разбирался в людях и знал истинную цену таким самородкам. Он хотел заставить его шпагу служить своим интересам.
Но беседа началась неудачно. Утром, накануне визита в люксембургский дворец, Кадудаль узнал, что другой командир шуанов – маркиз де Фроте, недавно попавший в плен к правительственным войскам, – расстрелян по приказу Бонапарта.
Наполеон в бешенстве носился по необъятному кабинету, потом резко остановился и, закинув руки за спину, повернулся лицом к Кадудалю:
– Да, или нет? Хотите вы служить мне и своей отчизне? Вы должны прекратить эту бессмысленную борьбу и сплотить французов для служения родине. Только тогда Франция обретет достойное ее могущество и величие…
– А кому будете служить вы, мой генерал?
– Я уже сказал вам: я служу Франции. Вы можете предложить мне что-нибудь лучшее?
– Конечно нет, но для меня Франция – это король. Бонапарт нервно пожал плечами:
– Король? Этот немощный подагрик, которого возят на кресле и который привезет сюда клику эмигрантов и иностранных шпионов?
– Король, каким бы он ни был, – это избранник Божий!
– Для меня не существует никакого короля. Франция сама определит свою судьбу.
Тягостное, напряженное молчание воцарилось в кабинете. Их взгляды встретились, но Кадудаль так и не опустил глаз под властным испепеляющим взглядом будущего императора.
– Я служу королю, мой генерал, – сказал наконец Кадудаль, тщательно выговаривая каждое слово. – И для меня король и Франция – одно и то же. Я бы очень хотел, чтобы мы мыслили одинаково!
Вместо ответа консул пожал плечами и возобновил бег зверя по клетке. Теперь он понял, что с этим человеком они никогда не найдут общего языка…
Поскольку Бонапарт дал слово, что при любом исходе переговоров Кадудаль будет отпущен на свободу, тому беспрепятственно удалось уехать из Парижа. Однако Наполеон любой ценой решил не допустить его возвращения к руководству партизанским движением. Вот почему через двадцать четыре часа после его отъезда из столицы вся полиция Франции была брошена на охоту за ним. Вскоре Кадудаль был вынужден бежать в Англию вместе с верным Пьером. Так для него начался период изгнания, и теперь он из партизана становится заговорщиком.
А время неудержимо летит вперед…
У Мерсье же жизнь становилась все хуже и хуже. Лукреция и раньше начинала хворать, а после известия об исходе переговоров с Бонапартом и отъезде любимого в Лондон, бедный ребенок совсем разболелся: печальная и слабая, она угасала на глазах.
Родственники понимали, что при таком повороте событий Жоржа и его дружков рано или поздно повесят, и Лукреции не на что больше надеяться. И они стали работать не покладая рук, чтобы отвлечь Лукрецию, вернуть ее к жизни, заставить начать новую жизнь и забыть про того, кто стал так опасен. Но девушка противопоставила им всю силу своей любви.
– Свободный или узник, бедный или богатый, счастливый или несчастный, он всегда останется для меня единственным мужчиной, которого я люблю. Я не могу изменить своего сердца, не могу выбросить его оттуда. Или я выйду замуж за Жоржа, или уйду в монастырь…
121 
