89 
Роби взглянул на старика и не сказал ни слова. В нем начинало вскипать холодное недовольство. Томас нагнулся, поднимая плащ и шпагу.
– Меня считали лучшим, и когда я проводил «веронику»… вот так и так… – Он закружился, показывая серию выпадов. – Публика взрывалась аплодисментами, и это было прекрасно.
Внезапно Томас нагнулся и быстро надел туфли вместо гуарачей, которые сбросил с ног.
– А сейчас… – вскричал старик, приближаясь к Роби.
– Мне бы увидеть сеньору Ликоне…
– Да-да, ту женщину, которая делает сахарные черепа. А вот и она сама.
Томас ткнул шпагой в сторону трибуны. Роби обернулся. И в тот же миг что-то вонзилось в его затылок!
– Начнем, сеньор!
Роби закричал, отпрыгнул в сторону и едва не упал. Он провел рукой по затылку и шее, и пальцы нащупали три маленькие иглы, к которым крепились тонкие ленты, трепетавшие на ветру, – красная, белая и зеленая. Выдернув иголки, Роби бросил их на песок.
– Что вы делаете?!
– О, вам стало интересно! – с усмешкой произнес старик. – Это бандерильи. Пики для шеи быка. Если вы были на корриде, то видели, как бандерильерос вонзают их в холку быка. То же самое сделал сейчас и я.
– Томас! Вы сошли с ума! – закричал американец, отступая назад.
Старик ударил его шпагой. Острие вонзилось в ногу. Клинок вошел в бедро и вышел. Упав на землю, Роби с ужасом посмотрел на кровь.
– Томас!
Старик склонился над ним, закрывая собой луну:
– А вы хотите узнать, что случилось сегодня вечером?
– Томас… – задыхаясь, прошептал упавший.
– Я пытался пристрелить вас на фиесте. Под остовом карнавального быка у меня был припрятан револьвер. Но вы избежали смерти, сеньор.
– Отведите меня к той женщине…
Задыхаясь, Роби жадно хватал ртом воздух. Он чувствовал тошнотворную боль.
– Нет никакой женщины, – со смехом ответил старик. – Но, может быть, вы хотите узнать, что случится завтра утром, сеньор? Завтра Целия начнет расспрашивать о вас. И окажется, что вы уехали из отеля. Уехали далеко-далеко! И ваши чемоданы исчезли из номера вместе с вами.
Роби попытался подняться.
– Давай вставай! – вскричал Томас. – Я встречу тебя хорошим ударом!
Роби попробовал ступить на раненую ногу. Боль обожгла его яростным огнем. Он покачнулся, но все же устоял.
– Вы сошли с ума! Положите шпагу, идиот!
– О нет, сеньор.
– Почему вы хотите убить меня?
– Потому.
Томас поправил берет на голове. Роби Киббер еще раз пошатнулся. Он уже с трудом выдерживал натиск боли. Перед глазами мелькали кровь, застывший лунный свет и чистое небо.
– Я буду кричать, – предупредил он старика. – Люди услышат меня и прибегут сюда.
– Вы не сделаете этого, сеньор, и не испортите нашу игру. Иначе я убью вас очень быстро. Всажу вам шпагу между глаз.
Роби задрожал. Он видел труп Дугласа в катакомбах. Происхождение странного отверстия в черепе стало понятным. То был след от шпаги тореадора. Так вот как умер Мак-Клар!
– Теперь мы продолжим нашу маленькую игру. Я буду величайшим тореадором в мире, а вы, сеньор, – быком. Я буду завлекать вас и уворачиваться от атак. А вам придется нападать на меня снова и снова. По ходу дела я начну подрезать вам руки и ноги. Затем последуют удары в грудь! Потом финальный выпад! И пусть луна насладится этим боем! Пусть звезды заполнят места на трибунах!
– Но что я вам сделал, Томас?
– Каждый день я видел, как вы входили в отель и выходили. И вместе с вами всегда была Целия. Но она наша женщина! Она не из ваших блудниц! – Старик стоял перед Киббером, высокий и гордый. – При свете солнца и луны вы гуляли с ней, смеялись и не обращали на меня никакого внимания. Каждый день, каждый божий день, я видел, как вы касались ее рук, шептали ей какие-то слова, и моя ненависть к вам становилась такой же большой, как к тому другому американцу. Он приехал в прошлом году. Он тоже гулял и смеялся с Целией. Жалкий янки. Турист-пропойца. Целия смотрела на него как на Бога. Как смотрит теперь на вас. Она не замечала старого Томаса. А ведь когда-то я был известен всей Мексике – от Оахаки до Гвадалахары и Монтеррея. Но теперь Томас старик. Он больше не может бегать по арене. Ни один бык уже не посмотрит на него. А женщина – тем более. Даже свиньи больше не уважают старого Томаса, а люди плюют на него. На старика, которого забодал какой-то бык…
Он сделал резкое движение рукой и приподнял рубашку. На коричневой коже, пересекая бок и часть живота, тянулся широкий белый шрам, который остался от бычьего рога.
89 
