80 
– И это все? – обрадованно спросил Макгайр. У него явно полегчало на душе.
Рокуэл объяснил, откуда взялись остатки скорлупы на столе. Смит нахмурился.
– Что за нелепость. А вы, собственно, кто такие?
Рокуэл представил их друг другу.
Смит мрачно поглядел на Хартли.
– Сперва, когда я заболел, явились вы, верно? На завод электронного оборудования. Но это же все глупо. Что за болезнь у меня была?
Каждая мышца в лице Хартли напряглась до отказа.
– Никакая не болезнь. Вы-то разве ничего не знаете?
– Я очутился с незнакомыми людьми в незнакомом санатории. Очнулся голый в комнате, где какой-то человек спал на раскладушке. Очень хотел есть. Пошел бродить по санаторию. Дошел до кухни, отыскал еду, поел, услышал какие-то взволнованные голоса, а теперь мне заявляют, будто я вылупился из куколки. Как прикажете все это понимать? Кстати, спасибо за халат, за еду и сигареты, я их взял взаймы. Сперва я просто не хотел вас будить, мистер Рокуэл. Я ведь не знал, кто вы такой, но видно было, что вы смертельно устали.
– Ну, это пустяки. – Рокуэл отказывался верить горькой очевидности. Все рушится. С каждым словом Смита недавние надежды рассыпаются, точно разбитая скорлупа куколки. – А как вы себя чувствуете?
– Отлично. Полон сил. Просто замечательно, если учесть, как долго я пробыл без сознания.
– Да, прямо замечательно, – сказал Хартли.
– Представляете, каково мне стало, когда я увидел календарь. Стольких месяцев – бац – как не бывало! Я все гадал, что же со мной делалось столько времени.
– Мы тоже гадали.
Макгайр засмеялся:
– Да не приставай к нему, Хартли. Просто потому, что ты его ненавидел…
Смит недоуменно поднял брови:
– Ненавидели? Меня? За что?
– Вот. Вот за что! – Хартли растопырил пальцы. – Ваше проклятое облучение. Ночь за ночью я сидел около вас в вашей лаборатории. Что мне теперь с этим делать?
– Тише, Хартли, – вмешался Рокуэл. – Сядь. Успокойся.
– Ничего я не сяду и не успокоюсь! Неужели он вас обоих одурачил? Это же подделка под человека! Этот розовый молодчик затеял такой страшный обман, какого еще свет не видал! Если у вас осталось хоть на грош соображения, убейте этого Смита, пока он не улизнул!
Рокуэл попросил извинить вспышку Хартли. Смит покачал головой:
– Нет, пускай говорит дальше. Что все это значит?
– Ты и сам знаешь! – в ярости заорал Хартли. – Ты лежал тут месяц за месяцем, подслушивал, строил планы. Меня не проведешь. Рокуэла ты одурачил, теперь он разочарован. Он ждал, что ты станешь сверхчеловеком. Может, ты и есть сверхчеловек. Так ли, эдак ли, но ты уже никакой не Смит. Ничего подобного. Это просто еще одна твоя уловка. Запутываешь нас, чтоб мы не узнали о тебе правды, чтоб никто ничего не узнал. Ты запросто можешь нас убить, а стоишь тут и уверяешь, будто ты человек как человек. Так тебе удобнее. Несколько минут назад ты мог удрать, но тогда у нас остались бы подозрения. Вот ты и дождался нас, и уверяешь, будто ты просто человек.
– Он и есть просто человек, – жалобно вставил Макгайр.
– Неправда. Он думает не по-людски. Чересчур умен.
– Так испытай его, проверь, какие у него ассоциации, – предложил Макгайр.
– Он и для этого чересчур умен.
– Тогда все очень просто. Возьмем у него кровь на анализ, прослушаем сердце, впрыснем сыворотки.
На лице Смита отразилось сомнение.
– Я чувствую себя подопытным кроликом. Разве что вам уж очень хочется. Все это глупо.
Хартли возмутился. Посмотрел на Рокуэла, сказал:
– Давай шприцы.
Рокуэл достал шприцы. «Может быть, Смит все-таки сверхчеловек, – думал он. – Его кровь – сверхкровь. Смертельна для микробов. А сердцебиение? А дыхание? Может быть, Смит – сверхчеловек, но сам этого не знает. Да. Да, может быть…»
Он взял у Смита кровь, положил стекло под микроскоп. И сник, ссутулился. Самая обыкновенная кровь. Вводишь в нее микробы – и они погибают в обычный срок. Она уже не сверхсмертельна для бактерий. И неведомый икс-раствор исчез. Рокуэл горестно вздохнул. Температура у Смита нормальная. Пульс тоже. Нервные рефлексы, чувствительность – ни в чем никаких отклонений.
– Что ж, все в порядке, – негромко сказал Рокуэл.
Хартли повалился в кресло, глаза широко раскрыты, костлявыми руками стиснул виски.
– Простите, – выдохнул он. – Что-то у меня… ум за разум… верно, воображение разыгралось. Так тянулись эти месяцы. Ночь за ночью. Стал как одержимый, страх одолел. Вот и свалял дурака. Простите. Простите. – И уставился на свои зеленые пальцы. – А что ж будет со мной?
80 
