131 
— Сходите к Вуазен, — убежденно посоветовал ей Ванан. — Эта женщина может все.
И мадам де Монтеспан посетила Вуазен. В результате этого визита в алчных руках колдуньи оказался увесистый кошелек с золотыми монетами, а в небольшой комнате на улице Танри произошла странная церемония. Именно здесь аббат Мариет из церкви Святого Северина в полном священническом облачении отслужил литургию. Затем он прочел отрывки из Евангелия, возложив его на голову коленопреклоненной маркизы, а та, в свою очередь, высказала заветное желание:
«Пусть меня полюбит король! Пусть любовь эта не иссякает, пусть королева станет бесплодной, пусть король покинет ложе ее и стол ради меня, пусть одарит меня всем, что я попрошу для себя и своих родных, пусть слуги мои и приближенные всегда будут ему приятны. Пусть меня почитают и любят знатные сеньоры, дабы я могла принимать участие в королевском совете и знала все, что там происходит. Пусть любовь короля ко мне удвоится, пусть оставит он Лавальер и отринет королеву, чтобы я могла выйти за него замуж!»
Таковы были желания маркизы — ни больше и ни меньше! Разумеется, они свидетельствовали о чрезмерном честолюбии, ибо мадам де Монтеспан, хоть и была урожденной Мортемар, все же не принадлежала к высшей знати и не могла претендовать на то, чтобы стать королевой Франции. Но ее тщеславие не знало границ, и она была готова на все — лишь бы добиться цели.
Вскоре состоялись еще две подобные церемонии, причем одна из них происходила в самой церкви Святого Северина — естественно, под покровом ночи. Аббат Мариет тогда произнес заклятие над сердцами двух голубей, которые были окрещены именами Людовика и Луизы де Лавальер. Вторая же церемония была устроена в королевском замке Сен-Жермен, в апартаментах мадам де Тианж, сестры маркизы. Мариет отслужил там мессу с использованием всей церковной утвари.
И это возымело действие. В 1668 году торжествующая мадам де Монтеспан стала любовницей короля, тогда как звезда Лавальер закатилась. В 1669 году она родила первого из семерых детей, подаренных ею Людовику. Вуазен сколотила на этом целое состояние, а маркиза превратилась в ее покорную рабыню, поскольку отличалась крайней суеверностью, как и все уроженцы Пуату. Да и можно ли было сомневаться во власти колдуньи, если все заклятья оказались чрезвычайно успешными? Что же касается «любовных порошков», то они творили настоящие чудеса…
Однако все это было двенадцать лет назад. Слишком много времени прошло, и маркиза уже не верила в силу снадобий.
— Не надо мне вашего зелья, — заявила она. — Мне нужно нечто большее…
Вуазен заколебалась: времена были опасные. Колдунья знала о судьбе хорошо известных ей Вигуре и Бос — обе томились в сырых застенках Консьержери в ожидании пыток и казни. С другой стороны, никак нельзя было разочаровывать маркизу — такую могущественную, что бы она ни говорила, и такую богатую. И колдунья осторожно предложила:
— Быть может, устроим мессу?
— Черную мессу?! — с ужасом прошептала маркиза. — Нет, нет, я не вынесу этой унизительной мерзости! Больше никогда!
Несмотря на всю свою дерзость и жажду власти, мадам де Монтеспан не могла без содрогания вспоминать об этом святотатственном обряде в часовне замка Вильбусен около Монлери, куда она приехала вместе со своей камеристкой мадемуазель Дезойе. Этот древний, наполовину разрушенный замок был окружен рвами со стоячей водой и служил пристанищем лишь воронам да ночным птицам. Имение принадлежало знатному роду Монтгомери, но никто не бывал здесь, за исключением аббата Гибура — жуткого семидесятилетнего старика, который некогда был духовником этого семейства.
Мадам де Монтеспан задрожала, едва лишь он предстал перед ней в своей белой рясе с поясом из черных сосновых шишек. У него было мертвенно-бледное лицо, и он так вращал глазами, словно сам превратился в порожденного адом демона. Но это было только начало…
Надменной маркизе приказали раздеться донага, возлечь на старый каменный алтарь, подложив под голову подушку, и ужасный священник отслужил над ней святотатственную мессу.
В заключение он произнес:
«Князья Астарот и Асмодей, молю вас принять в жертву этого младенца и исполнить то, о чем прошу. Пусть возлюбит меня король, пусть почтят меня дружбой принцы и принцессы, пусть ни в чем не откажет мне король для моих родных и близких…»
Затем принесли новорожденного младенца (Гибур купил его за экю у кормилицы). Кровь из перерезанного горла смешали в кубке с кровью летучей мыши и мукой, а полученную облатку растолкли в ступе. Этот порошок маркиза унесла с собой, чтобы подсыпать в пищу королю.
131 
