Последние отзывы

  3  

– Ты никогда не пыталась отговорить меня от переезда в Нью-Йорк. Или от занятий коммерческим искусством. Но я продолжаю заниматься живописью, не думай. Почти закончила натюрморт, который, надеюсь, тебе понравится.

Почему, ну почему она не догадалась привезти с собой какие-нибудь холсты? Хотя бы альбом для эскизов, чтобы творить рядом с матерью и та могла бы следить за ее работой и получать удовольствие, хоть немного отвлекаясь от своих болей.

– Здесь, в комнате, висит моя любимая картина, – сказала Аманда, слабым жестом указывая на портрет на стене. – Твой отец, спящий в шезлонге в саду.

– Уставший после стрижки газона, – засмеялась Шаннон, усаживаясь возле постели. – Каждый раз, помнишь, как мы говорили ему, почему он не наймет кого-нибудь, он отвечал, что любит уставать как вол и потом спать как сурок.

– До конца своей жизни он умел смешить меня. Как мне его не хватает! – Аманда коснулась руки дочери. – Тебе тоже, я знаю.

– До сих пор мне кажется, он вот-вот войдет в дверь и крикнет: «Мэнди, Шаннон, напяливайте ваши лучшие платья, я только что получил с клиента кругленькую сумму, и мы отправляемся отметить это событие грандиозным обедом!»

– Да, он любил делать деньги, – воспоминания притупили боль, и Аманда улыбнулась. – Для него это было вроде игры. Не просто доллары и центы, не жадность и алчность, а именно игра. Забава. Удовольствие. Как переезд из города в город каждые несколько лет. «А что, если попробовать этот город? А, Мэнди? Давай-ка тронемся в Колорадо. Или лучше в Мемфис? Как скажешь?»

Она затрясла головой в тихом смехе. Приятно было посмеяться, вообразив, что они с дочерью ведут обыкновенный разговор, как когда-то, в лучшие времена.

– Но уж когда приехали сюда, – продолжала она, – я сказала ему, что хватит – пожили цыганской жизнью, пора и остепениться. Заиметь свой дом. И он сделал его настоящим домом, о каком можно только мечтать.

– Он любил этот дом, мама. И я тоже. После всех переездов, которые мне тоже нравились – отец умел превращать их в настоящие веселые путешествия, – после всех переездов я сразу поняла, что здесь будет остановка надолго. – Она улыбнулась матери. – Мы обе это почувствовали, верно?

– Он был готов для тебя на все. Сдвинуть горы, бороться с тиграми… – Голос у Аманды задрожал, она с трудом преодолела волнение. – Понимаешь ли ты, Шаннон, как он на самом деле любил тебя?

– Конечно, мама, – Шаннон подняла руку матери, прижала к своей щеке.

– Помни об этом, девочка. Всегда помни. То, что я должна сказать тебе, возможно, причинит боль, разозлит тебя или смутит. Но все равно… И я очень сожалею… поверь…

У нее прервалось дыхание. Она со всей ясностью понимала сейчас, что сон, который приснился ей недавно, заключал в себе не только любовь и печаль, но был настойчивым напоминанием, что время не терпит, оно может оказаться куда скоротечнее тех трех недель, что были обещаны врачом. Кажется, Шаннон говорит что-то?

– Мама, я понимаю. Но всегда есть надежда… надежда…

– Я не о том. – Аманда поморщилась и обвела рукой комнату, временно переоборудованную в больничную палату. – Я о том, что было… было давно, дорогая. Когда мы поехали с подругой в Ирландию и остановились в графстве Клер.

– Никогда не знала, что ты была в этой стране. – Ей казалось странным даже думать сейчас об этом. – Только помню, как я удивлялась когда-то, что мы с отцом столько путешествовали, однако никогда не побывали в Ирландии, откуда тянутся ваши корни. Я тоже ощущаю их порой.

– Это правда так? – почти шепотом спросила Аманда.

– Я плохо умею объяснять свои чувства, но меня часто тянуло туда, когда оказывалось свободное время. А потом снова наваливались дела, и я… – Шаннон дернула плечом, как бы не понимая и не одобряя себя. – Кроме того, каждый раз, как только я заговаривала о поездке в Ирландию, ты, мама, качала головой и говорила, что есть много других интересных мест. Так было?

– Я не хотела туда возвращаться. Твой отец понимал это. – Аманда сжала губы, вглядываясь в лицо дочери. – Придвинься ко мне и послушай. И, пожалуйста… О, пожалуйста, попытайся понять меня!

Новый приступ страха охватил Шаннон. По спине пробежал холодок. Что еще? Но что же может быть хуже, страшнее смерти? И чего она так испугалась?

Она села на краешек кровати, взяла руку матери в свою и слегка сжала ее.

– Ты чем-то расстроена? – озабоченно спросила она. – Успокойся. Самое главное для тебя покой.

  3