Последние отзывы

  44  

И кто, спрашивается, за язык тянул? Не знал такого развлечения выросший на войне нолькр. Пришлось слезать, учить. И встали в ряд вдоль дороги чужого мира три снеговика: один классический, Ивановой работы; второй кривобокий — не хватило опыта Влеку, а третий — жуткий до дрожи, потому что Кьетт захотел быть оригинальным и вылепил рузу, явив миру неожиданно прорезавшийся талант скульптора.

Потом они еще немного поиграли в снежки, а вечером Кьетт предложил обойтись без постоялого двора — выстроить укрытие из снега и ночевать в нем, просто так, развлечения ради. Иван был не прочь, ему с детства хотелось испытать: правда ли, что в снежном доме можно разводить костер, или все-таки будет капать? Но Болимс Влек нервно вздрогнул и с несвойственной ему твердостью объявил, что в ближайшие десять лет ничего строить не желает. Пришлось от затеи отказаться, чтобы лишний раз не травмировать хрупкую нервную систему несостоявшегося жениха.

Свернули на постоялый двор, большой и богатый — уже чувствовалась близость гевзойской столицы и в обстановке, и в обслуживании, и в цене. Взяли комнату без кроватей, для прислуги предназначенную: этакий кут с единственным крошечным окошком-отдушиной, даже в решетке не нуждающимся — ни одна руза не пролезет, застрянет. Зато пол помещения был выстлан толстым слоем по-столичному свежей соломы. Иван плюхнулся в нее навзничь, раскинув руки: «Романтика!» И кто за язык тянул? Не знали нолькр со снурлом такого понятия, а попробуй-ка объясни! Ну вывалял их в соломе — а поняли, нет ли, кто их разберет?

За окном стемнело по-зимнему рано, спать еще не хотелось вовсе. Заскучали. Завели разговор о женщинах, но и эта тема оказалась для снурла невыносимой, напоминала о недавнем позоре. Попытались рассказывать анекдоты, но взаимопонимания не нашли, потому что каждый рассказ невольно выливался в целую лекцию по истории, этнографии и лингвистике, и весь юмор пропадал.

Вот тогда Кьетту Кравверу, склонному к нестандартным решениям и искаженной логике, и пришла со скуки совершено дикая идея.

— Слушайте, чем вот так бездарно валяться на соломе, давайте я поучу вас колдовать, что ли! Хоть какая-то польза выйдет!

Две пары глаз — карих и зеленых — уставились на него не без оторопи.

— Ты это серьезно?! — не верил ушам своим Иван. Он давно свыкся со своей немагической сутью — и вдруг такое предложение! — А где мы среди ночи добудем это… принадлежности всякие? Ну типа кровь девственницы, пальцы мертвеца…

— Ой! — услышав такие страсти, жалобно пискнул Болимс Влек и зарылся в солому.

— Оставь свои некромантские замашки, Иван! — гордо велел нолькр. — Мы не о примитивном опосредованно-инструментарном чародействе речь ведем, а об элементах высшей активной магии! А для нее нужны не мертвецы, но исключительно сила мысли и духа!

— Ну… если без мертвецов — тогда еще ладно… — прошелестел снурл.

Но Иван продолжал сомневаться:

— Ты же сам говорил: во мне магии нет напрочь.

— Неправда, — заспорил Кьетт, — не мог я такого сказать. Собственные потенциалы у тебя низкие — это другое дело. Но их всегда можно пополнить за счет…

— Только не рассчитывай, что я стану охотиться на чудовищ, как ты! Это отврати… — не дослушав, завопил Иван и осекся, вообразив, что Кьетт должен обидеться.

Но тот обижаться не стал, лишь возразил с большим достоинством:

— «Как я» у тебя и не получится. Ты при всем желании не сможешь забрать у жертвы столько силы, чтобы она подохла. В тебя просто не поместится такое количество, емкости не хватит. Но в том, чтобы черпнуть у ближнего, да хоть у меня, к примеру, малую толику силы и использовать ее в общих интересах, ничего зазорного нет. А в трудный момент может прийтись очень кстати.

— Это в какой же такой момент?! — Иван в тот вечер был настроен полемически.

— Ну к примеру. Дал мне враг по башке (тьфу-тьфу, не накаркать!), лежу я бесчувственным бревном, вся моя природная магическая мощь пропадает даром. И тогда ты, освоивший приемы бесконтактной трансляции, берешь мою силу, пропускаешь через себя потоком, направляешь его на врага — и он повержен! Разве не прекрасно?

— Знаешь, из нас двоих по башке от врага скорее получу я, чем ты, — наступив на горло собственному честолюбию, пробурчал Иван.

— В жизни всякое может случиться, — поведал Кьетт тоном умудренного этой самой жизнью старца. — И вообще, хватит уже отговорок! Если вы такие ленивые создания, что вам лишь бы в соломе лежать и ничего не делать, так и признайтесь. А на врагов и мертвецов нечего пенять.

  44