Особенно,... 
104 
А до цели, по расчётам Эйнера, оставалось как минимум, десять акнаров. Ещё дня три-четыре пути. Совсем немного для здорового человека, даже если он мутант. Но лекарства из дорожной аптечки принесли лишь временное облегчение. Агарду Тапри становилось хуже с каждым днём. Это была банальная простуда, самое большее – бронхит. Но больному голодать опасно. И Гвейран решил: надо идти день и ночь, почти без отдыха, выбиваясь из сил, зато сокращая время. Только бы успеть добраться до катера, а там всё будет в порядке.
Тапри выдерживать нужный темп не мог. Он не пожаловался ни разу, так его приучила жизнь. Шёл через силу, чихая и кашляя, а потом молча падал. И Гвейран стал сажать его на спину, волочь на себе. Это было совсем не тяжело – парень весил как ребёнок, скорее, неудобно. Но Тапри считал себя обузой и очень стыдился и противился до тех пор, пока начальник на него не цыкнул. Так и пришлось несчастному смириться с поездками верхом на представителе высшего разума.
И с высоты чужого роста он первым заметил вдалеке строение.
Сначала они испугались – неужели, блокпост? С другой стороны, почему прямоугольный? И кому придёт в голову устанавливать его на местности совершенно безлюдной, вдали от всех дорог? Или это они, одурев от голода, ухитрились сбиться с пути и к дороге выйти?
Оставив путников лежать в мелкой ложбинке между кочками, цергард Эйнер пополз на разведку. А вернулся в полный рост, совершено ошарашенный. Такого он в своей жизни ещё не встречал! Слышал, что бывает, но поверить не мог, считал легендой! Дом, всплывший из топи! Дом-призрак!
Должно быть, раньше здесь была богатая усадьба. Снаружи строение облепила засохшая болотная грязь, и красотой оно не блистало. Зато внутри… Сколько лет пробыло оно в глубине? Пятнадцать? Двадцать? Казалось, что жильцы покинули его вчера… Это была добротная, почти герметичная постройка, вязкая болотная тина не могла в неё проникнуть, кроме как через дымоход. Она забила всю печь, но быстро подсохла, создав пробку, и дальше в дом не пошла. Сквозь щели просачивалась лишь чистая вода, интерьер почти не пострадал от неё. Только тяжёлый запах тлена висел в воздухе.
В комнатах все стены, даже внешние, были прямыми, без выпуклостей.
– Зачем так странно сделали? – удивлённо сказал Тапри, находка даже его заставила оживиться, пробудила угасающий интерес к жизни.
Вопрос был чисто риторическим, агард не ждал ответа. Но пришелец тут же откликнулся:
– Этот дом построен из дерева. Доски и брёвна трудно поддаются изгибу, поэтому использованы лишь прямоугольные формы. Стиль ге-дор. Он как раз входил в моду перед войной.
– Целый дом – и весь из дерева?! – Тапри отказывался поверить в подобное расточительство. – Это сколько же денег надо было?!
– До войны дерево стоило не дороже камня, – мрачно сообщил цергард, всё-таки его кругозор был на несколько порядков выше, чем у провинциального сироты. – Деревья росли повсюду, целые заросли деревьев, руби – не хочу… – помолчал, и добавил невпопад, – У меня в детстве был деревянный ослик. Резной и раскрашенный, на колёсиках.
– А где он теперь? – почему-то заволновался агард. Про заросли деревьев он знал давно, просто не соотнёс количество с ценой. А о деревянных осликах прежде не слышал.
– В музе Эпох. Как образец народного творчества. Отец отдал.
Показалось Гвейрану, или в голосе Верховного цергарда Федерации звучала детская обида?
… Они ходили из комнаты в комнату, трогали чужие вещи, красивые и богатые – таких теперь не делают. Изящная мебель, тяжёлые драпировки, картины в овальных рамах. Много безделушек из камня и стекла. Много женской одежды в шкафах – вся одного размера. Зачем человеку столько? Это же за всю жизнь не сносишь! Туфли – дикие до невозможности! Дурацкая мода! Каблук высоченный, узкий – разве можно на таком… нет, не идти даже – хотя бы просто стоять? Или их делали чисто для красоты, чтобы сидеть нога на ногу, и ждать, пока слуги подадут на серебряном подносе ароматный симирв маленьких фарфоровых чашечках… вон тех, с изображением шести карточных мастей?
Ничего подобного, решительно опроверг Гвейран. Дамы в таких туфлях не только ходили, но даже танцевали.
Не может быть – отказались поверить жертвы военного времени. Это физически невозможно! В доказательство цергард Эйнер не поленился, стащил сапоги, напялил туфли (они пришлись почти впору, видно, принадлежали особе крупной) и продемонстрировал, как он в них падает. Но пришелец только посмеялся:
104 
