Последние отзывы

Содержание

Шрифт

Запомнить

— Повелитель интересуется, как долго вы еще будете общаться с матерью?

— А что? — не поняла я.

— Закат подходит к завершению, — пояснили мне.

— Ааа… и что? — до меня сегодня вообще все плохо доходит.

Воин удивленно вскинул бровь, чуть нахмурился, и спросил:

— Что мне ответить?

Пожав плечами, тихо сказала:

— Ну не знаю. Тут хорошо, ветерок, прохладно. Наверное, еще посижу.

Выпрямился, прижал пальцы к шее, через минуту ответил:

— Хорошо.

Но от меня не отошел. Все думала чего ему надоть, как тут на крышу взобралась черная зверюга, которая притащила… одеяло.

Блондин оное взял, меня укутал и снова отошел на свои двадцать шагов!

Шокированная происходящими событиями сижу. Мама на меня смотрит и тоже в шоке. Потом я решила спросить:

— Ты что-то понимаешь?

— Нет, — ответила ошарашенная мама. — А сбежать можешь?

— Глухой номер.

— И что делать будем? — мама прелесть.

— Сидеть, — решила я.

— Просто сидеть?

— У тебя есть другие варианты? — раздраженно спросила я.

И я начала сидеть. Сижу, смотрю как медленно начинает темнеть, потом на ночной город любуюсь… По внутренним ощущениям уже часа четыре прошло, сверилась с сейром — 40 минут всего. А потом все выпитое напомнило о себе недвусмысленным образом и я поняла, что долго тут сидеть не смогу. В трезвом состоянии еще бы потерпела, а в подпитии…

— Мама, я это… сейчас, — смущенно сказала я.

— Ты… куда? — не поняла она.

— Короче, я с тобой утром свяжусь, вот! — изрекла я и отключила сейр.

Потом встала, прошла до края крыши и уже собиралась слезть, как охраняющий меня воин обхватил и мягко спланировав, опустил меня балкон. И все бы ничего, но он живот пережал, а у меня там вот-вот и авария.

— Сссспасибо, — прошипела я, срываясь на забег в покои местного повелителя.

Вбежала в гостиную, поразилась двум вещам — женщин уже нет все чисто, красиво, пристойно. Прошла еще шагов десять и застыла.

Ибо в открытую нараспашку дверь виднелась кровать… огромная такая. Но суть не в этом! На кровати лежал Эран! В одной руке у него было странное приспособление, прозрачное, но с какими-то витиеватыми надписями в столбик, как в древних книгах и блондин увлеченно все это читал. А вот вторая его рука… располагалась на голове МОЕГО ИКАСИКА и небрежно его поглаживала. И МОЙ зверь урчал и блаженствовал! А меня тут ВООБЩЕ НЕ ЖДАЛИ!

Но хоть заметили! Воин опустил свое чтиво, улыбнулся мне, и вежливо спросил:

— Уже вернулась?

У меня глаз начал дергаться. Но ничего, я сдержанная.

— Нет, — да, я еще и наглая. — Я на минуточку туда, — указала собственно куда, — потом обратно на крышу.

И что я слышу в ответ?!

— Хорошо, — блондин вернулся к чтению.

И все! У меня второй глаз задергался! Но пришлось вспомнить о насущном и убежать собственно… собственно туда, куда я и шла.

В процессе я все думала. И думала… обидно было, если честно.

А когда я эти интересные места покинула, мне очень спокойно задали вопрос:

— Есть будем здесь или в общей трапезной?

И тон такой будничный, обыденный, словно мы давно женаты, и вообще мне тут не привыкать ни к чему. Но только я собиралась повозмущаться, кстати и алкоголь еще не весь выветрился, как мне вдруг напомнили:

— Ты мне желание проиграла, помнишь?

Я насупилась, руки на груди сложила, смотрю на некоторых очень враждебно.

— Проиграла-проиграла, — он хмыкнул, — итак мое желание…

Я напряглась. Не факт что я чьи-то желания вообще выполнять буду, и все же нервно ожидаю, чего этот левый трицепс сейчас потребует.

А он встал, Эран в смысле, подошел ко мне, чуть наклонился и практически попросил:

— Ночь в моей постели.

Ничего нового, короче. У всех этих воинов одно на уме и вообще:

— А с чего ты вообще взял, что я буду выполнять какие-то там желания?

Под пристальным, чуть ироничным взглядом вспомнила, что таки да, справедливость на его стороне… но я уже начинаю подумывать о том, что количество дворцов на Иристане явно нуждается в коррекции в сторону уменьшения.

— Кира, — нежно позвал он, — посмотри на меня.

Запрокинув голову — посмотрела. В синих глазах было столько грусти, а затем Эран произнес:

— Это становится все сильнее, — судорожный вздох, — ты ужинать будешь?