очень нудно 
9 
— Как, например, в отношениях с королем?
— Именно. Я охотно признаю, что женщине, особенно такой гордой, как Мария, трудно переносить язвительные насмешки любовницы, которая бесстыдно злоупотребляет своим положением, но кто, в конце концов, королева Франции?! И разве оскорблениями и упреками можно добиться от короля коронации в реймсском соборе, чего, собственно, и хочет королева? На мой взгляд, бесстрастное ледяное презрение гораздо достойнее и действеннее в подобных случаях. К несчастью, приходится признать, что умом Бог Марию обделил. Впрочем, очень скоро вы сами все увидите.
— Могу я хотя бы рассчитывать на ваши советы и участие? Я чувствую, что буду очень нуждаться в них.
Джованетти взял ее за руку.
— Я не надеялся услышать от вас такой вопрос, — чрезвычайно мягко упрекнул он девушку. — Но, если король Генрих не прогонит меня или великий герцог не призовет к себе, я буду помогать вам своими советами столько, сколько вы пожелаете, мадонна. А теперь, мне кажется, настало время нам готовиться к высадке на берег.
«Мария Сантиссима» в окружении своего эскорта встала на два якоря напротив мощной крепости-аббатства Сен-Виктор, где когда-то был аббатом один из Медичи, ставший потом Папой Климентом VII. Папа еще раз вернулся в это аббатство, чтобы благословить брак своей племянницы Екатерины со вторым сыном Франциска I.
На пристани уже шумела толпа, готовясь приветствовать вновь прибывших. Марселю давно были известны флаги и герб Флоренции, но не только потому, что у города красной лилии были здесь торговые склады, а потому, что он до сих пор не мог забыть удивительной галеры, украшенной драгоценными камнями, которая восемь лет назад привезла для Франции еще одну королеву. Прибывшая в этот день галера была куда более скромной, но гостей встречал лично сам вигье вместе с Анжело Росси, представителем дома Медичи, в чьем доме путешественники собирались ненадолго остановиться. Джованетти очень спешил.
Лоренца поблагодарила капитана за благополучное путешествие и была представлена двум нотаблям Марселя. Оба южанина дуэтом принялись петь хвалы белизне ее кожи, похожей на слоновую кость, великолепию волос, впрочем, старательно заплетенных и спрятанных под кружевной наколкой, черным бриллиантам глаз, нежным лепесткам губ... Они так увлеклись, что посол весьма сухо им напомнил: свои хвалы они обращают к девице из благородного дома, привыкшей к скромности. В эту минуту из своей каюты вышла поддерживаемая с двух сторон Бибиеной и Ноной донна Гонория, и концерт был окончен. Самый изощренный льстец не придумал бы, как воспеть бульдожье лицо, пожелтевшее от нескончаемых рвот и ставшее еще более отталкивающим на фоне белого воротника; злобные, цвета яблочных семечек, глазки и фигуру, похожую на кубышку, обернутую черным шелком, которой никакой корсет не помог бы обозначить талию. Как только галеру перестало качать, Гонория обрела присутствие духа и присущее ей высокомерие: она едва кивнула в ответ на смущенное приветствие нотаблей, смерив мужчин недовольным взглядом, и произнесла недовольным тоном:
— Я буду крайне удивлена, если что-то придется мне по душе в этой стране варваров. Нужно лишиться разума, чтобы расстаться с Флоренцией и отправиться в северные края, от которых, кроме ревматизма, ничего не дождешься. Я сейчас очень хотела бы улечься в настоящую кровать... Если только вы знаете, что это такое!
Анжело Росси принялся ее успокаивать, обещая, что очень скоро она будет лежать в самой лучшей кровати, а Лоренца, смущенная бестактностью тетушки, попыталась извиниться за нее, сославшись на тяготы путешествия. И тут же услышала гневный голос:
— Не смей вмешиваться! Знатные дамы не нуждаются в мнениях юниц вроде тебя! Тебе бы на коленях меня благодарить за то, что я пошла на невыносимые страдания, чтобы ты явилась сюда по-человечески, а не в качестве «посольского багажа» сьера Филиппо.
Щеки девушки вспыхнули от гнева. Похоже, ей придется еще тяжелее, чем она думала.
— Будьте справедливы, тетя Гонория, я никогда не требовала от вас подобных жертв ради...
— Ради того, чтобы кокетничать с мужчинами, как поступала твоя матушка!
Ну, это уж слишком! Темные глаза метали молнии.
— Как вы смеете? О моей матери, которая носила имя Медичи!
— Она была незаконнорожденной! Ты поступишь разумно, если не будешь упоминать о ней.
9 
