.
Очередная сказка о Золушке 
4 
– Что «нырнуть»? – не понимает Мокша.
– Ну на лошади сквозь землю – это «нырнуть». Вроде как с вершины сосны в реку. Помнишь, мы прыгали? Ты, я и Тит Михайлов? Другим боязно показалось.
– Еще бы не боязно, – бормочет Мокша.
Он до сих пор не может забыть, как, зажмурившись, летел с сосны в реку, а потом, барахтаясь, выплывал в смертном страхе, почти захлебнувшийся, дышащий водой, как воздухом. Титу-то, понятно, нипочем, он отчаянный. С голыми руками на десятерых пойдет, если какая неправда или обидели кого. Ему и зубы давно уже повышибали, и нос перебили.
– Ты пойдешь со мной, Мокша? Пожалуйста! Я все продумал! Я – на Ширяе. Ты – на Чалой. Она за Ширяем куда угодно последует. Он к земле понесется, крылья сложит – и она за ним.
– Разобьемся!
– Не разобьемся! Просто не испугайся, и все! Пройдем как по маслу! Главное сквозь нору проскочить! Да только на этот раз все хорошо будет. Новый мир нас пропустит.
– Откуда ты знаешь?
– Да я сердцем чую, что пропустит, – говорит Митяй, однако у Мокши его уверенности нет.
– Сказал тебе, что ли, кто?
– Да кто мне скажет? Просто чую, что пропустит, и, если кто со мной пойдет, то и его тоже. Далеко пропустит. И за первую гору, и дальше куда захотим. Один раз, но пропустит! Он согласен, чтобы мы его увидели! И согласен подарить все, что мы найдем и захотим взять!
– Да что там брать? Сосны? Елки? – откликается Мокша.
Митяй задумывается.
– Ну почему… – тянет он. – Там еще камни есть. Трава…
Мокша равнодушно дергает подбородком. Камни ему не нужны, как не нужна и трава. Его волнует другое:
– А кто «он»-то? Кто тебе это обещал? Кто с тобой разговаривал?
Этого Митяй объяснить не может.
– Да кто ж его знает? Да и потом, разве он разговаривал? Это все как-то без слов было, – отвечает он.
Мокша долго соображает, шевелит губами. Митяй теряет терпение.
– Да или нет? Идешь со мной? Я же тебя зову! – торопит он.
Мокша мнется, дергает себя за рубаху. Ткань натягивается, обрисовывая стройное тело и крепкие, хотя и неширокие, плечи. Мокша раскачивается точно канатоходец над площадью. Ему хочется сказать «да». Очень хочется. Он открывает рот, чтобы выговорить это самое «да», но в последнюю секунду страх перевешивает.
Шутка ли, к чему его подговаривают? Взлететь на лошади выше города, выше туч и со всего маху грянуть об землю! А ну как не получится? Слишком живое воображение оказывает Мокше дурную услугу. Он видит себя вдавленным в грязь, с раздробленными костями, с треснувшим черепом и рядом мертвую лошадь. Это ж надо додуматься: не летать на пеге, как делали их предшественники, а заставлять лошадь биться об землю. Он еще раз взвешивает все: свою дружбу, свое доверие к Митяю, и понимает, что за Митяем он не пойдет, как сильно его ни любит.
– Нет! – говорит Мокша твердо.
Митяй разочарован. Он даже не сразу верит, что ему отказали. Что не захотели видеть новый, не щупанный, не виданный никем мир.
– Боишься? – недоверчиво спрашивает он. – Неужто боишься? Ты – и боишься!
Сияющие глаза Мокши выцветают. Он хочет жить. Фантазии – это все хорошо, да только не собирается он становиться мешком с костями.
– А то нет! Иди с колокольни прыгни, если невтерпеж! Хватило мне и с сосны в реку! – со злостью кричит он.
– А ты бойся бояться! Я, конечно, Тита Михайлова могу попросить, он не откажет. Даже если не до конца поверит, не откажет. Но я хотел тебя: ты же мой друг!
– Нет! – повторяет Мокша.
В глазах у него слезы. В груди рвется доверие.
– Нет! – снова объясняет он спине Митяя, хотя тот уже стоит рядом с пегами и не может его слышать.
Глава 2
Сумашечкин домик
Сумашечкин домик. Комната полна внешне нормальных людей. Одни читают, другие лежат на кроватях, третьи беседуют. Вдруг кто-то случайно произносит: «Дай взаймы!» Какой-то мужчина хватает табуретку и начинает ей размахивать. Врываются санитары, уводят. Входит строгий доктор: «Кто сказал «дай взаймы»? При нем нельзя говорить о деньгах!»
4 
