Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
59 
– Вы должны управлять сами, сир, – сказал однажды мальчику Сеймур, – вам давно пора взять власть в свои руки. В конце концов, вы ничем не хуже других королей!
Судьбе было угодно, чтобы Эдуард Сеймур услышал эти неосторожные слова. В честолюбии он не уступал брату и легко преодолел родственные чувства – по правде говоря, весьма прохладные. Через несколько дней Томас Сеймур был арестован и обвинен в заговоре против лорда-протектора. Дальнейшее было нетрудно предсказать: по негласному распоряжению Эдуарда Сеймура красавца-адмирала осудили на казнь. Маленький король Эдуард вынужден был подписать смертный приговор человеку, которого любил больше всего на свете…
И вновь Мария Тюдор с пылающими сухими глазами слушала, как звенит погребальный колокол Тауэра, – словно бы вернулись времена короля Генриха. Но теперь в ее душе клокотала ярость, а сердце сжималось от бешеной ненависти. Казнь Томаса Сеймура навеки убила в ней все человеческие чувства. Отныне она жаждала крови и власти – как ее грозный отец. И когда прогремел выстрел, возвестивший о том, что голова Томаса скатилась с плеч, она процедила сквозь зубы:
– Настанет день, когда я взойду на престол! Настанет день, Эдуард Сеймур, когда твоя голова упадет под топором палача!
И только после этого Мария лишилась чувств. Все-таки она была женщиной…
Прошло время – и Мария Тюдор действительно стала королевой, а всякой королеве необходим супруг! Предложения поступали со всех сторон, и некоторые казались очень соблазнительными… Мария не могла наглядеться на великолепный портрет, который преподнес ей Симон Ренар, хитроумный посол Испании.
– Принц и в самом деле действительно так привлекателен, как на этом портрете? – спросила она с тревогой. – Мы ведь знаем, что такое придворные художники!
Симон Ренар поклонился, лицо его озарилось широкой улыбкой.
– Могу клятвенно заверить ваше величество, что Тициан ничего не приукрасил! Принц Филипп столь же красив, как на холсте… быть может, еще красивее, ибо неподвижное изображение не передает учтивости его манер и изящества жестов.
Мария ничего не ответила – она погрузилась в грезы. Надо сказать, титул королевы был ей не вполне привычен: ее брат, юный король Эдуард, умер полгода назад в Вестминстере, и она носила корону всего лишь три месяца. К тому же не обошлось без потрясений. После смерти короля ненасытный лорд-протектор Эдуард Сеймур, герцог Сомерсет, провозгласил королевой робкую и тихую Джейн Грей, которую выдал замуж за собственного сына. Марии пришлось сражаться за свои права. К счастью, узурпация не понравилась английскому народу, и он встал на сторону законной наследницы. Несчастная Джейн, которая пробыла королевой только девять дней, отправилась из опустевшего дворца в Тауэр, а Мария с торжеством взошла на трон.
Вскоре ее внимание привлекла самая важная вещь – замужество. Королева Англии обязана была подарить своему народу наследника. Именно тогда Симон Ренар предложил ей – от имени своего повелителя Карла V – руку испанского принца Филиппа, сына императора, который уже успел овдоветь после смерти своей первой супруги, малютки Марии Португальской. И постепенно Мария Тюдор начала проникаться этой идеей…
Но когда она рассматривала прекрасный портрет, ее сердце сжималось от страха. Ведь ей было тридцать семь – на одиннадцать лет больше, чем Филиппу! К тому же она и выглядела на эти злосчастные тридцать семь лет…
– У вашего величества есть все качества, необходимые для того, чтобы составить счастье супруга: благородство, мягкость и добродетель. Принц Филипп не гонится за наслаждениями. Более всего он почитает высокий дух и целомудренную чистоту, – вкрадчиво уговаривал ее Симон Ренар.
– Говорят, у него было много любовниц…
– Он же мужчина, мадам. Но могу заверить ваше величество, что вы сумеете завоевать его сердце и Филипп больше не будет смотреть на других женщин.
Известие о предстоящем браке королевы встревожило всю страну. Для англичан, верных памяти жестокого, но обаятельного Генриха VIII, Испания была землей, где царил террор и правила инквизиция. Уж не привезет ли с собой этот испанский принц фанатичных монахов? И не появятся ли вслед за ним палачи и костры? Очень скоро возник заговор, который формально возглавил поэт Томас Уайет, хотя главной подстрекательницей была принцесса Елизавета. После того как Мария взошла на престол, Бетси стала для протестантов единственной надеждой и живым воплощением покойного короля Генриха, на которого она так походила своими рыжими волосами и буйным темпераментом.
59 
