25 
– А я вот думаю все, думаю… – тихо ворковала Лизхен, уютно устроившись калачиком под боком у «милого» своего.
Они привычно лежали рядком внутри защитной пентаграммы, кое-как вычерченной Йоргеном, тут же топтались, посапывали лошади, комары звенели над ухом, где-то поодаль рычал то ли зверь, то ли вервольф, и казалось, не было его вовсе, этого странного мирного года, – привиделось, приснилось…
– Все думаю и думаю… Был у меня до вчерадом мужний с палисадником, и добро всякое в нем, и огурцы я посадила давеча, проклюнулись уже… Вдруг раз – и нет ничего, только лес кругом… И сейчас бы мне плакать, тосковать – а горя-то и нет вовсе! Спрашиваю себя: вот открылось бы облачко, выглянула Дева Небесная и спросила меня: «А не желаешь ли ты, вдова Кнолль, нынче же домой воротиться? Так, как будто и не было ничего? Жить, как прежде жила?» Знаете, что бы я ей ответила? «Нет, милостивица, не желаю. Пусть все идет, как сложилось». Отчего так? Или я на голову нездорова стала, с перепугу-то? Люди говорят, случается такое: решится ума человек и не может больше на одном месте жить, все бродит, бродит по свету, будто ищет чего, а найти не может… Не так ли со мной вышло? – Голос ее звучал ровно, безмятежно, похоже, предположение это ее ничуть не встревожило.
– Ничего удивительного, – со знанием дела растолковал Йорген, была его очередь нести караул, маг с силонийцем уже спали. – Сколько можно сидеть на одном месте и чужое исподнее шить? Наскучила тебе старая жизнь, на приключения потянуло, вот что! Со всеми такое бывает в нашем возрасте, не беспокойся. Спи.
– А! – сказала Лизхен и заснула, тонко засвистела носиком.
Тут она и явилась. Старая. Страшная. Ясно, что темная тварь, темнее некуда, а какой породы – Йорген не знал, впервые такую видел. У нее было худое голое тело, пустые мешки грудей свисали до пупа, ребра торчали, за спиной выпирал острый горб, или это просто хребет был так устроен. Ноги короткие, кривые, а руки длинные, с большими кистями, и каждый палец заканчивался изогнутым ятаганом когтем. В морде было что-то от человека, но больше от шторба, в частности, выдающиеся вперед клыки. Правда, кровопийц ночных природа наделила всего одной их парой, верхней, у этой же твари клыки еще и снизу росли, оттопыривая влажную губу. Нос был мленьким, приплюснутым, с глубоко вдавленной переносицей, из-под нависших кустистых бровей сверкали белые, без зрачка глаза. Из странно скошенной макушки вырастали беспорядочные пучки седых волос, казалось, ее кто-то очень неаккуратно выщипал.
В общем, та еще красавица! В надежности своей пентаграммы Йорген не сомневался, но рука сама, невольно потянулась к мечу… И вдруг она заговорила. Тварь, не рука. Хотя второе Йоргена, пожалуй, удивило бы меньше. Двадцать один год прожил на свете ланцтрегер фон Раух. И темных тварей за этот срок перевидал и переубивал великое множество. Но ни разу не случалось, чтобы те вступали в разговор.
Нет, связной речью владели многие. Например, вервольфы, пребывающие в облике человека, шторбы и зойги, вышедшие на охоту. Они могли выговаривать целые фразы и даже на простые вопросы отвечать. И все-таки назвать их речь в полной мере осмысленной было нельзя. Что-то оставалось в их памяти с тех времен, когда они еще были обычными людьми, вот и пользовались они этими словесными обрывками чисто механически, как хитрые восточные игрушки с пружинным заводом. Целью их было не общение, они лишь усыпляли бдительность своих жертв, выдавая себя за людей.
Но гадкая старуха не просто повторяла знакомые слова, она явно стремилась к диалогу!
– Веннер эн Арра? – проскрипела она скорее утвердительно, нежели вопросительно.
Ланцтрегер вздрогнул от неожиданности, но ответил не без вызова:
– Йорген фон Раух!
Казалось бы, ну какая разница, как называет тебя мерзкая ночная тварь? А вот досадно! Не любил он напоминаний о собственной темной стороне.
– Веннер эн Арра, – повторила старуха упрямо. – От себя не убежишь, мальчик, как ни обзовись.
– А я и не бегу никуда, – огрызнулся тот, тварь его раздражала до предела, хотелось выскочить и снести ей плешивую башку, но в душе уже начинало разгораться любопытство: не каждый день порождения мрака вступают со смертными в беседу! – А откуда ты меня знаешь?
– Хе-хе-хе! Кто же не знает Веннера эн Арра, остановившего Тьму! – был ответ, и в голосе старухи звучала издевка.
25 
