очень нудно 
11 
И впрямь, противник у Отважного Всадника был грозный. Высокий, настоящий гигант в доспехах синеватой стали. Его непримиримый вид не допускал и мысли о куртуазном поединке. Застыв во всем своем великолепии, словно был не человеком, а каменной статуей, он неподвижно сидел на своей лошади, укрытой шитой золотом попоной. По знаку герольдов всадники ринулись в бой. На этот раз копье черного всадника переломилось пополам. Но и граф де ля Гюноде свалился буквально под ноги собственной лошади. Трибуны охватило настоящее безумие. Люди ликовали. Они обнимались, кричали, разрумянившиеся женщины бросали в воздух чепчики. Герцогиня ликовала.
А за ее спиной, на главной трибуне, несколькими рядами выше, темноголовая девчушка лет шести или семи с серьезным личиком и огромными серо-зелеными глазами, в которых отсвечивали золотистые огоньки, так отчаянно била в ладоши, что руки ее уже чуть ли не отказывались повиноваться. Ее мать не выдержала и наклонилась к ней:
– Успокойся, Тифен!.. Неприлично барышне производить столько шума.
Малышка остановилась и взглянула на мать сияющими, как звезды, глазами.
– Он такой храбрый, такой доблестный рыцарь, матушка!.. Как бы мне хотелось узнать, кто он!..
– И мне тоже, – злобно процедил сквозь зубы ее брат Гийом. – Он ведь победил не только графа, но и нашего отца!
– Немного терпения. Если он выиграет бой у единственного оставшегося на ристалище рыцаря, мессира Робера Дюгеклена, которого до сих пор никому не удавалось победить, ему придется назваться. Герцог этого потребует.
Действительно, у кромки поля остался последний претендент на участие в поединке. Новый соперник удачливого неизвестного был тоже довольно приземист, но с такими широченными плечами, что усомниться в его невероятной силе было невозможно. На его щите красовался черный двуглавый орел, наводивший страх на всю Бретань.
И снова повторилась та же церемония.
– Против Отважного Всадника – мессир Робер Дюгеклен!
Однако, к огромному удивлению всех присутствовавших, когда рыцарь с двуглавым орлом постучал своим копьем по щиту, бросая сопернику вызов, тот покачал головой, опустил оружие и швырнул свой щит на землю. Он отказывался от поединка!
По рядам зрителей прокатился удивленный и возмущенный ропот, все были разочарованы. Зрелище обещало быть необыкновенно интересным. Герцог встал.
– Пусть к нам подведут этого Отважного Всадника!
Маленькая девчушка на трибуне тоже вскочила с места, смертельно побледнев и комкая в руках кончик пояса своего розового платья. Герольды окружили черного рыцаря, заставив его спешиться, и подвели к возвышению, где стояли кресла герцога и герцогини. Незнакомец с видимым трудом – должно быть, ноги затекли от долгого пребывания в седле, да и доспехи мешали, – преклонил колени.
– Снимите шлем, – приказал герцог, и голос его прозвучал слишком громко во внезапно воцарившейся тишине.
Приказание было выполнено быстро, и собравшимся открылось некрасивое, довольно грубое лицо молодого человека лет примерно восемнадцати, смуглое, со странно вздернутым носом. Всклокоченные черные волосы, кустистые брови… Он неловким жестом попытался стереть с лица пот и кровь, смешанные с пылью, отчего по этому и без того неприглядному лицу пролегли черные полосы. Рыцарь смиренно опустил голову, а в это время мессир Дюгеклен, внезапно просияв, без всякой помощи соскочил с коня и воскликнул:
– Боже, мой сын!..
Но молодой человек, не обернувшись и словно стыдясь, прошептал:
– Пусть Ваша светлость простит меня… Я не мог поднять оружие на собственного отца…
Не скрывая радости и гордости, Робер Дюгеклен опустился на колени рядом с сыном и обнял того за плечи.
– С разрешения Вашей светлости, имею честь представить Вам своего старшего сына, Бертрана Дюгеклена… Ему всего восемнадцать лет, и до сих пор я не давал согласия на его участие в рыцарских турнирах.
– Клянусь святым Ивом! – вскричал герцог. – Хочу поздравить вас, мессир Робер! Этим молодым человеком можно гордиться. Как рыцарь он еще заставит говорить о себе. Подойдите, сир Бертран, и поклонитесь вашей герцогине. Она дозволяет вам это сделать.
Покраснев от смущения под направленными на него взглядами толпы, немного удивленными, немного насмешливыми, парень направился к герцогине тяжелой поступью крестьянина. Прекрасные дамы восхищенно вздыхали, не забывая при этом перешептываться по поводу неблестящей внешности храбреца. Когда он приблизился к креслу Жанны, его глаза случайно встретились с огромными светлыми глазами маленькой девочки, которая ласково ему улыбалась и вовсю била в ладоши. На фоне такой красоты он почувствовал себя совсем уж уродливым. Бертран улыбнулся девчушке. Это был ребенок, а Бертран очень любил детей.
11 
