очень нудно 
6 
В часовне две больших свечи из желтого воска едва освещали сгустившийся под низкими сводами мрак, но в их слабом свете сияли крест и серебряная дарохранительница. Рено остановился неподалеку от двери, в самом конце череды монахов, выстроившихся справа вдоль нефа напротив другой такой же череды на противоположной стороне. Он хотел было присоединить к пению молитв свой скромный голос, но оказалось, что молитв этой ранней службы он не знает, и поэтому ему пришлось только слушать отнюдь не сладкоголосое, а суровое и мужественное пение тамплиеров. Вместе с монахами-рыцарями он прочитал тринадцать раз «Отче наш» во славу Богородицы и еще тринадцать во славу святого Любина, память которого отмечалась в тот день, а это было 14 марта.
Помолившись, монахи, сохраняя все тот же строгий порядок, вышли в темноту двора, обошли конюшни, проверяя, все ли там в порядке, и разошлись по кельям. Рено заснул сразу, но ненадолго: спустя два часа снова зазвонил колокол, приглашая к заутрене, на которую в часовню собрался весь монастырь. В этот раз отслужили мессу и прочитали шестьдесят раз «Отче наш», тридцать – за мертвых и тридцать – за живых.
Потом монахи отправились в трапезную, прочитали стоя «Боже, благослови» и «Отче наш», а затем в полном молчании принялись за еду, вкусную и сытную, слушая душеспасительное чтение одного из братьев. Рено указали на то же самое место, что и вчера, а не будь этого жеста, он бы решил, что стал невидимкой, потому как никто словно бы и не замечал его присутствия за длинным столом с белой скатертью, и брат Адам тоже о нем позабыл. Странное ощущение, когда тебя будто бы и нет. Нельзя сказать, чтобы очень приятное. Неужели командору и в самом деле нужно так много времени, чтобы понять, чем же может заниматься Рено в будущем?
Только после вечерни за юношей зашел монах, чтобы отвести его к старому тамплиеру, который ожидал его у себя в келье. Молодого человека утомил и ошеломил этот долгий день: каждые два часа монахи собирались в часовню на молитву, пели псалмы, а потом возвращались к своим трудам, кто на поле, кто на винограднике, кто в конюшне, кто в хлеву, трудясь в поте лица во славу монастыря и сопровождая свои труды неустанным чтением «Отче наш». Рено не работал, а только молился, ел и пел вместе с остальными монахами, но к вечеру очень утомился. Угадав его состояние, брат Адам про себя улыбнулся.
– Что скажете, Рено? Как вам показалась монашеская жизнь, сын мой? Сельский монастырь живет совсем иной жизнью, нежели монастырь в большом городе вроде Парижа, Лиона, Лилля, и уж совсем по-другому живут наши монахи на Востоке, где им приходится заниматься не столько мирным трудом, сколько военным.
Воистину, старец обладал удивительным даром задавать вопросы, на которые очень трудно давать ответы. Рено не один раз прокашлялся, прежде чем наконец решился ответить:
– Жизнь в монастыре очень сурова… даже для меня, который в этот час мог бы лежать глубоко под землей. И если бы мне предоставили выбор, то я… Я бы выбрал Восток.
– А вы знаете, что и там монахи неустанно молятся?
– Да, конечно, я понимаю… я тоже люблю молиться… Но мне кажется, что долг рыцаря – это в первую очередь ратное дело. Я…
– Значит, сельские труды вас не привлекают? А ведь кто-то должен их исполнять, ибо все, что едят, пьют, что носят на теле и что служит другим жизненным нуждам, поставляет наш монастырь. Труды наших рук позволяют нам каждый день подавать милостыню, как велит устав. А избытки мы продаем, пополняя сокровищницу ордена. Ну-ну-ну! К чему такая скорбь на лице? Я подверг вас небольшому испытанию, но не собираюсь ни к чему принуждать. Вы хотите жить своей жизнью, а я от души хочу помочь вам. Ваш отец – я имею в виду благородного сира Олина – желал отправить вас служить графу Осерскому, чтобы, побыв у него конюшим, вы затем приняли рыцарское посвящение?
– Да, он хотел поступить именно так и уже отложил приличную сумму на приобретение кольчуги, шлема и прочего рыцарского снаряжения, которое, как вы знаете, стоит весьма дорого… Но его уже нет на свете, все его имущество присвоил бальи… Так что я могу быть только простым воином. Ну, разве что сержантом…
– Что вы в этом понимаете, сын мой! И ваше неведение вполне объяснимо, ведь вы выросли в маленьком скромном поместье. Знайте, если вы будете хорошо служить своему господину, он сам снабдит вас всем необходимым, а я собираюсь отправить вас к одному из очень богатых баронов, который вполне может сравниться с принцем.
6 
