очень нудно 
150 
Наконец процессия достигла Марсова поля. Давид превзошел самого себя. Пусть ему так и не удалось воздвигнуть гору на Новом мосту из камней снесенного собора Парижской Богоматери, но он соорудил ее здесь. На эту «Святую гору» поднялись представители народа, хоры, оркестры и знаменосцы. На самом верху горы, у входа в глубокий грот, освещенный гигантскими канделябрами, стояла колонна в пятьдесят футов высотой. Античный алтарь, пирамида, саркофаг и храм с двадцатью колоннами довершали это творение.
Когда депутаты Конвента разместились на вершине горы, хор из двух тысяч голосов грянул гимн в честь Отца Вселенной, сочиненный Мари-Жозефом Шенье. Молодые девушки бросали цветы в толпу, матери поднимали над головами детей, юноши потрясали саблями и клялись не бросать их до победы. После чего присутствующие смогли насладиться пикником, обильно запивая еду вином.
Среди депутатов двое невозмутимо следили за безумным спектаклем.
– Неужели этому грубияну мало быть просто хозяином? – заметил один из них с холодной улыбкой. – Ему понадобилось стать еще и богом!
– Не пора ли подумать о том, чтобы остановить его?
Одного из депутатов звали Баррас, а второго – Фуше...
Был ли доволен праздником сам Робеспьер? Утром он вышел из дома Дюпле очень возбужденный, радостный, а вернулся вечером совершенно спокойный, как всегда, непроницаемый. Но своей второй семье, которая поздравляла его, плача от радости, Неподкупный объявил:
– Думаю, я недолго останусь с вами...
Все решили, что Робеспьер просто устал, но он уже думал о том, как дополнить прошедшую церемонию, принеся новому божеству искупительную жертву, которая нагонит ужас на тех, кто мечтает о его падении. Перед ним стоит великая цель! Осознали ли ее все эти Эберы, Дантоны, Демулены? Постигли ли они возможность кровавого очищения гильотиной бессмертной человеческой души? Еще несколько сот, несколько тысяч раз упадет тяжелое лезвие – и Франции, Европе, человечеству откроется новая эра! Не будет ни бедности, ни злобы, ни горя. Оставшиеся добродетельные люди заживут новой жизнью, по законам, которые дало миру Высшее существо и осуществил он, Максимилиан Робеспьер...
Но прежде всего нужно перенести гильотину куда-нибудь подальше от центра города. Зачем лишний раз смущать людей? Каждый день под их окнами проезжали повозки с осужденными на смерть, среди которых они с ужасом узнавали своих соседей и друзей. Спустя неделю палач Сансон разобрал гильотину, чтобы ее перевезли в пригород Сент-Антуан на большую площадь Низвергнутого Трона. Сначала Робеспьер подумывал о Бастилии, но жители этого квартала яростно воспротивились тому, что рядом с ними будут каждый день служить кровавую мессу...
– Они умрут! Они все сегодня умрут!
Эллевью с безумным взором, с искаженным отчаянием лицом вбежал в сад Лауры, где молодая женщина читала в тени деревьев. Книга выпала из ее рук, она резко встала:
– Кто умрет? Да говорите же!
– Эмилия, ее мать, ее брат, ее муж и Мари... Мари Гранмезон! И еще многие, многие другие! Двадцать минут назад они вышли из зала, где заседает революционный трибунал. Сейчас... их готовят. Идемте! Идемте со мной!
– Мари? Мари должна умереть?! О господи! Нет! Как такое возможно?
– Я не знаю. Идемте быстрее, у меня есть лошадь.
Эллевью потащил Лауру за собой; сраженная горем и болью, она не сопротивлялась. Они бегом миновали вестибюль и остановились только во дворе, где Жуан преградил им путь.
– Куда вы ее уводите? – крикнул он, приготовившись к бою, но Лаура оттолкнула его:
– Они собираются убить Мари, вы понимаете? Мари... Прочь с дороги!
Эллевью уже вскочил на лошадь. Лаура села позади него, обняла тенора за талию, и тот пустил лошадь галопом. Но очень скоро ему пришлось придержать коня, чтобы не привлекать к себе внимание прохожих: на улицах было мало народа, люди еще сидели за обедом. Но когда они подъехали к Дворцу правосудия, там уже собралась толпа – санкюлоты с пиками и мерзкие мегеры-вязальщицы были на своих местах. Слух о том, что собираются казнить участников «иностранного заговора», распространился по городу, как лесной пожар.
– Они еще не вышли, а уже скоро два часа, – заметил Эллевью, взглянув на часы. – Это очень странно... Дальше нам на лошади не проехать. Давайте оставим ее у моего знакомого кузнеца – он живет здесь неподалеку.
Кузнец наблюдал за происходящим с порога своего дома.
– Там слишком много народа, – пояснил он. – Моя жена вернулась домой перекусить и сказала, что заговорщиков как раз собирались выводить, а потом вернули назад.
150 
