Последние отзывы

  80  

Шевалье де Ружвиль был человеком небольшого роста, лет тридцати шести, с решительным лицом со следами оспы, густыми белокурыми волосами и живыми глазами. Барон давно знал его и любил за безудержную храбрость и щедрость. Он также знал, что Ружвиль был страстно влюблен в Марию-Антуанетту, несмотря на все его амурные похождения с хорошенькими актрисами.

Де Бац провел Мишони и Ружвиля в свой кабинет и велел принести закуски и вино. Еще он приказал Бире-Тиссо приготовить комнаты для гостей, потому что вернуться в город ночью они не могли.

– Так что же это за новость? – поинтересовался барон, когда его гости с заметным аппетитом принялись за еду.

– В полдень я был в кабачке «Прокоп», – начал рассказ Мишони, вытирая рот. – Там я встретил Дантона и Демулена, и они сообщили мне, что через несколько дней королеву переведут в Консьержери.

– Мы это подозревали, – заметил барон, вспомнив о переезде леди Аткинс поближе к Консьержери.

– Это был всего лишь слух, каких много. Но на сей раз все решено. Меня предупредили об этом официально как главного инспектора тюрем.

– Ты понимаешь, что это значит? – вмешался Ружвиль. – Ее будут судить, а потом...

Ему не хватило духу произнести страшное слово, но внезапная бледность, разлившаяся по его лицу, сказала все вместо него. Барон понял, как страдает шевалье.

– Еще ничего не случилось. – Он постарался, чтобы его голос звучал убедительно. – Вполне возможно, что королеву будет легче освободить из Консьержери, чем из Тампля. Во-первых, нам не надо будет снова бороться с ее отказом уехать одной. Остается только выяснить, кто будет ее охранять и возможно ли подкупить этих людей.

– Я сообщу тебе все детали, – успокоил барона Мишони. – Но надо быть уверенными в сотрудничестве королевы. Если она будет предупреждена и даст свое согласие, тогда нам будет легче. Но в Консьержери Марии-Антуанетте некому будет довериться...

– Значит, необходимо, чтобы там появился человек, в котором она не сомневается. Например, ты, Ружвиль. Ее величество должна помнить, как 20 июня ты заслонил ее своим телом. Я не сомневаюсь, что королева тебя узнает.

Из мертвенно-бледного шевалье стал пурпурно-красным.

– Видеть ее, говорить с ней... Ради этого счастья я готов умереть!

– Чуть позже, если не возражаешь. Мишони, ты можешь войти в тюрьму в любой день. А что, если тебя будет сопровождать Ружвиль под видом, скажем, твоего помощника?

– Это опасно, но в нашем деле опасности повсюду. Разумеется, ему придется приходить не один раз, чтобы стража привыкла к нему. Только потом Ружвиль сможет войти в камеру, не вызывая подозрений. Это потребует некоторого терпения.

– Но это не должно занять слишком много времени, – твердо сказал шевалье. – Они могут назначить процесс очень скоро.

– Мы все продумаем. В любом случае Мишони об этом сообщат, – заметил барон. – И помните вот о чем: я решил учредить своеобразный приз. Миллион тому, кто спасет королеву!

– Миллион? – выдохнул Мишони.

– Да. Он будет твоим в тот день, когда Мария-Антуанетта покинет Францию. Если вы сделаете это вместе с Ружвилем, я разделю миллион между вами обоими.

Глаза главного инспектора тюрем заблестели. Де Бац догадался, что Мишони представил себе спокойную старость в достатке после пережитых опасностей.

Главный инспектор тюрем широко улыбнулся.

– Великолепно! У тебя уже есть план?

– Возможно. Я не перестаю думать об этом с тех пор, как в городе заговорили о возможном переводе ее величества в Консьержери. Ведь ты будешь присутствовать при этом? – обратился Жан к Мишони.

– Да, конечно. Я буду среди тех, кто приедет за ней в Тампль.

– Тогда почему бы нам не продумать другую операцию? Ладно, я еще поразмыслю об этом. Пока надо решить, что делать, если она все-таки окажется в Консьержери. Предположим, как-нибудь вечером ты приедешь туда с приказом, который я изготовлю. Приказ будет гласить, что узницу необходимо перевезти обратно в Тампль ввиду существования заговора с целью ее похищения. К этому времени Ружвиль уже встретится с королевой и передаст ей золото, предназначенное для подкупа того, кого она сочтет возможным подкупить.

– Согласен, но как предупредить об этом королеву, когда меня будут ей представлять? – вмешался шевалье. – Я не смогу ни поговорить с ней, ни передать записку, если за ней все время наблюдают.

Де Бац помедлил с ответом. Он размышлял, по привычке меряя шагами кабинет, и вдруг остановился перед вазой с цветами, стоящей на консоли. Это были крупные розовые гвоздики. Барон взял один цветок, долго смотрел на мощный зеленый стебель и пушистую розовую шапку из изрезанных лепестков, а потом протянул гвоздику Ружвилю:

  80