14 
— Почему бы в таком случае не говорить им о Божьей милости, ниспосланной тем, кто следует его заветам? — предложил крестьянин.
— Этого они не заслужили, — огрызнулся священник. — Только после того, как они падут передо мною ниц, страшась гнева Господня и будут умолять меня об отпущении грехов, только тогда я смогу заговорить с ними о рае.
Крестьянин ничего на это не ответил, но его раздувающиеся ноздри явно свидетельствовали о его помыслах. И снова он бросил взгляд на третьего, сидящего в темном углу, подальше от печки. Теперь этот человек снял с себя плащ и шляпу, его темные волосы обрамляли маловыразительное лицо. Он не был стар, скорее, он слишком молод для того, чтобы воевать на кровавых полях сражений в Европе, но вид у него был достаточно суровый, хотя на лице его невозможно было прочесть никаких мыслей и чувств. Это был статный молодой мужчина с такими густыми и темными бровями, что его зелено-карие глаза казались светлыми.
Дидерик Сверд был лет на десять старше остальных, волосы у него были пепельно-русые, губы красиво очерченные. Он был одет, как и подобает придворному, в сапоги с отворотами, в бархатную куртку с кружевами на вороте и на рукавах».
Андре снова отложил рукопись. Откуда все это было известно писательнице? Тем более, то, что они говорили! Нет, наверняка она все это выдумала: с такими подробностями предания не рассказывают.
Но было трудно сказать, что было старинным преданием, а что — выдумкой самой Герд.
Во время чтения у него созрела одна мысль: та, что написала все это, любила писать. И многие в роду Людей Льда обладали таким даром.
Не являлось ли это первым признаком того, что в ее жилах текла кровь Людей Льда?
Это была лишь туманная и необоснованная гипотеза. Но мысль эта понравилась Андре. У него возникло желание читать дальше.
«— И как же вы думаете проехать из долины Эстердала в Свег? — спросил крестьянин.
— Мы поедем напрямик.
— Нет, нет, — сказал крестьянин, качая предупредительно головой. — Мы никогда не ездим этим путем, это очень опасно. Возвращайтесь в Мору, пока еще не поздно, и не думайте поехать через лес, тянущийся от нас к Херьедалену! Вы никогда не выберетесь оттуда.
— Детские сказки! Двое воинов и священник! Думаешь, мы испугаемся волков? Или медведей? В разговор вмешалась жена крестьянина.
— В этих лесах следует опасаться другого, господа, — сказала она.
— Разбойников?
— Речь идет не о них.
— Если ты хочешь запугать нас ведьмами и водяными, ничего не получится! Мы не суеверны. А в случае чего нам поможет священник.
Слова, сказанные славным Дидериком Свердом, свидетельствовали о том, что он не чужд был мифических представлений о действительности.
— Священник может вам пригодиться, — согласилась жена крестьянина. — Но ведьмы не любят, когда их тревожат.
— Ну хорошо, тогда скажи нам, чего мы должны опасаться. Не можем же мы ходить вслепую.
— Вы можете заблудиться, — сухо заметил крестьянин.
— Это нас не пугает. Мы не дети.
Но крестьянин упрямо настаивал, на своем эльвдальском диалекте, стараясь говорить как можно более внятно:
— Тропы там заколдованные. Мы сами никогда не ходим в тот лес. Ведь даже если человек думает, что знает, куда ведут эти тропинки, неведомые силы все равно поведут его по той тропе, на которую не следует ступать людям.
— Мы будем ориентироваться по солнцу и по деревьям.
— Солнца в чаще не видно, и ветры туда не долетают, так что на стволах деревьев нет никаких следов. Его жена встала и, обращаясь к своему мужу, произнесла на диалекте, который никто из присутствующих толком не понимал, ведь это был один из самых трудных диалектов в Швеции:
— Снова начался дождь, пойду-ка я схожу в хлев.
Муж кивнул, и она ушла. Никто из приезжих не понял ни слова.
После ее ухода на некоторое время воцарилось молчание. Дидерик Сверд потянулся, сидя за столом. Его ноги высохли и согрелись возле печки и снова обрели чувствительность. Ступни ног у него были мозолистыми и костистыми, и к тому же грязными. Но эти ноги всегда выручали его в долгих походах, в битвах и на ночном дежурстве.
Дидерика клонило в сон от резкого, брюзгливого голоса священника, звучавшего у него над ухом.
— Так какая же опасность подстерегает там людей? — спросил тот.
14 
