Последние отзывы

  104  

— Это правда, — шепнула Сара Катрин. — Гасконцы почти все полегли, кроме сержанта и еще двоих солдат:.. В довершение ко всему у нас совсем нет еды.

— Иными словами, — закончила молодая женщина, похолодев от страха, — эта пещера для нас не столько убежище, сколько ловушка, которая вот-вот захлопнется.

Внезапно Катрин показалось, что своды нависают над ней, не давая дышать. Неужели всех их ждет смерть? И эта пещера станет могилой для только что родившегося сына Арно?

Тихий шелест женских голосов, вероятно, достиг ушей Вилла-Андрадо, потому что он вскочил и направился в глубь пещеры. За спиной его маячила огромная фигура Эскорнебефа.

— Сиди где сидел! — грубо приказал Арно.

— Отчего же? Мы вполне можем поговорить спокойно, а не перекликаться, как в лесу. Пока не поздно, постарайся понять, что положение твое совсем не такое хорошее, как тебе показалось, и что…

Он оборвал себя на полуслове, увидев Катрин в неверном свете факела, который по — прежнему держал в руках Готье, застывший возле молодой женщины, словно атлант. Молодая женщина была бледна и измучена, но роскошные золотые волосы, разметавшиеся по одеялу, окружали ее голову ореолом. Саркастическая улыбка исчезла с лица испанца. В величайшем изумлении главарь наемников смотрел на Катрин, а Катрин смотрела на него… В темных глазах мужчины она прочла нескрываемое восхищение — однако и сама, не смея признаться в том, сочла его привлекательным. В этом угловатом худом лице больше всего поражал странный контраст между очевидной надменностью и взглядом, в котором сверкнула неожиданная теплота. Конечно, это был хищный зверь, как говорил Арно, но в нем сразу чувствовалась порода, и женская интуиция подсказывала Катрин, что такого мужчину женщины долго провожают взором. Но сейчас Родриго де Вилла-Андрадо с восторженным удивлением глядел на нее, а затем прошептал:

Майская роза! Нежная роза!

Сладостной прелести

Роза полна…

Дивная, нежная, благоуханная…

— Это еще что такое! — прорычал Арно, заслоняя собой Катрин и с ненавистью глядя на испанца. — Ты вообразил себя менестрелем и думаешь, что моей жене придутся по нраву твои дурацкие стишки?

Родриго ошеломленно уставился на Монсальви.

— Твоей жене? — пробормотал он. — Я не знал, что ты женился, Монсальви. И ребенок… ничего не понимаю!

— Я считал тебя умнее, — насмешливо бросил Арно. — Да и что тут непонятного? Мы хотели добраться до моего замка, но супруга моя не выдержала тягот пути. В Вентадуре мы надеялись найти пристанище у наших родственников… а вместо этого на нас налетела стая стервятников. Ты и твои люди, благородный рыцарь, вынудили мою жену рожать на соломе, и мой сын появился на свет в этой кротовой норе! И нам еще повезло, что мы нашли хоть какое-то укрытие. Теперь ты понял?

Язвительный тон Арно неприятно поразил Катрин. Как ни слаба она была, как ни тревожилась за будущее, испанец не внушал ей страха. Мужчина, глядевший на нее с таким восхищением, не мог причинить ей зла. Зачем же Арно пытается раздразнить его, пробудить в нем ярость? Конечно, виной тому была ревность, и Катрин уже успела убедиться, что никакие доводы рассудка тут не действуют.

Однако Вилла-Андрадо не обратил никакого внимания на оскорбительные слова Арно. Он преклонил перед Катрин колено с величавостью знатного сеньора, приложив левую руку к сердцу и не сводя глаз с бледного лица, окаймленного золотыми волосами.

— Некогда, — произнес он взволнованным голосом, — благороднейшая святая женщина также родила сына на соломе. Пусть это послужит вам утешением, мадам. Но блеск вашей красоты затмевает даже ту, чья слава сияет на Небесах. Только со звездой, блиставшей в священную ночь, могу сравнить вас, прекрасная дама!

Этого Монсальви уже не снес. Ухватив испанца за ворот колета, он резко поднял его с колен.

— Довольно! Мы с тобой хорошо знакомы, и тебе следовало бы знать, что я никому не позволю рассыпаться в любезностях перед моей женой.

Легкая улыбка тронула тонкие губы испанца, а в глазах его вспыхнуло пламя. Катрин готова была поклясться, что он насмехается над горячностью Арно.

— В таком случае тебе надо выводить ее под вуалью, как мавританку, ибо красота твоей супруги освещает даже самую темную ночь и нет мужчины, кто не склонился бы перед ней, затаив в душе страстное желание. Однако, — добавил он лукаво, — позволь прежде всего поздравить тебя, Монсальви. Похоже, ты обладаешь даром притягивать J(себе самых обольстительных женщин. Изабелла де Северак, с которой ты был некогда помолвлен, превосходила всех своей красотой, и я, помнится, уже тогда завидовал тебе. Но рядом с твоей супругой она подобна бледному свету луны, который рассеялся под горячими лучами солнца.

  104