Особенно,... 
98 
Портрет стоял ровно посредине подвала. Это его я нащупала в темноте. Чья-то заботливая рука прислонила его к старому массивному креслу, чтобы не упал. Толстый слой пыли мешал толком разглядеть, что там изображено, но странное чувство, будто я встретилась с давним знакомым после многих лет разлуки, заставило действовать. Я выудила из сундука чье-то старое платье и принялась протирать им картину. Когда облако поднятой пыли наконец осело, а я вволю отчихалась, внимание снова обратилось к холсту.
Там царствовала ночь. Единственным светлым пятном был краешек луны, еще не успевший скрыться за мохнатыми ночными облаками. Да еще белоснежная кожа девушки, глядевшей на меня с портрета нарисованными глазами. Незнакомка сидела на большом камне, на ее коленях лежал изящный черный меч с фиолетовыми рунами по острию, а на плече гордо восседал крупный черный ворон. Она была идеально красива какой-то холодной, даже немного мрачной красотой. Фиалковые глаза, копна длинных черных волос, которые слегка развевал легкий ветерок, длинное черное платье, облегающее тонкий стан и чуть трепещущее на ветру… Похоже, этим платьем я только что вытирала пыль с портрета…
Глаза меня заворожили, ненадолго лишив способности двигаться. Я стояла, бессмысленно глядя в них, пытаясь сконцентрироваться на чем-то очень важном, постоянно ускользающем от понимания. Казалось, это тянулось целую вечность.
Вернули меня в реальность негромкие «аплодисменты».
— Та-ак! — На верхней ступеньке лестницы стоял Даник, хлопая в ладоши и гадостно ухмыляясь. — Похоже, воссоединение семейства состоялось. Тебя поздравить?
— Себя поздравь, — прошипела я. Что же за день такой, в третий раз сбежать не удается!
— Считай, что уже. Так чем, говоришь, ты здесь занималась? — поинтересовался он, спускаясь.
— Приобщалась к прекрасному.
— А может, строила планы, как бы слинять по-тихому?
— Может. — Отпираться было глупо.
— Хочешь, помогу? — неожиданно предложил он.
Ага, нашел дуру!
— Сама как-нибудь справлюсь. Ты, главное, не мешай.
— Ну-ну, — фыркнул он. — Только не забудь, что время-то идет. Матушка уже пошла тебя будить, так что скоро она обнаружит пропажу любимой племянницы и поднимет на уши весь дом. Удачи. — Даник развернулся и направился к лестнице.
Сколько же я проторчала здесь?
— Стой!
— Неужто передумала? — изумился этот паршивец.
— А у меня есть выбор? — обреченно спросила я.
— Выбор есть всегда, — патетично заметил он и принялся за дело.
Тяжеленный дубовый шкаф, до этого момента стоявший у стены, был отодвинут в сторону. Впрочем, Даник даже не подумал к нему прикасаться, он все так же продолжал стоять с брезгливым видом, неспешно выводя руками незамысловатые пассы. За шкафом обнаружилось узенькое оконце, прикрытое тоненькой дощечкой, которая при встрече с фаерболом разлетелась щепками.
— Вперед, — скомандовал «спаситель».
Я медлила, пытаясь сообразить, в чем здесь подвох.
— А я в него точно пролезу? — усомнилась я, поглядывая на узенькое оконце.
— Если хочешь, можем подождать, пока похудеешь, — язвительно предложил он.
Еще раз покосилась на оконце, прикинула свои габариты и решила, что должна пролезть.
Спасительный выход находился достаточно высоко, примерно на уровне моих плеч. А я девушка не спортивная, руки у меня слабые, так что подтянуться с первого раза не удалось (как, впрочем, и со второго, и с третьего). Противный Даник даже и не подумал помочь.
— Подсади меня, — наплевав на гордость, попросила я, временно прекратив свои попытки, чтобы отдышаться.
— Еще чего, — фыркнул он. — Я и так за тебя большую часть работы сделал.
— Ну и спасибо тебе за это!
Я снова ухватилась за подоконник руками и честно попыталась взгромоздить на него все остальное. Находись мы наверху, это не составило бы особого труда, а здесь приходилось слишком высоко тянуться, что не прибавляло особых успехов моим жалким потугам.
— Вот только благодарностей не надо, — скривился Даник. — Я что, похож на идиота, который станет помогать кому-то за просто так? Нет уж, дудки! Во-первых, меня самого не прельщает вероятность терпеть в своем доме примазавшуюся родственницу, во-вторых, если кто увидит нас вместе — я со стыда сгорю, и в-третьих, ты теперь моя должница, а свои долги я привык изымать с процентами. Так что давай выметайся отсюда!
98 
