36 
- Все?
Гаррад крякнул и поправился:
- Почти все. Это естественная сторона натуры. Но это не значит, что ты должен выставлять эту сторону на всеобщее обозрение.
- Прятаться, значит?
- Проявлять благоразумие, - он подошел к окну и, нарушив идеальные складки, раздвинул портьеры, оперся на подоконник. - И думать о будущем.
- Чьем?
- Своем, Кейрен. И рода.
Молчание. И запах коньяка, который, если ничего не изменилось, отец хранит в тайнике на книжной полке, в старой энциклопедии. А матушка, зная о тайнике, следит, чтобы слуги к нему не приближались и делает вид, что представления не имеет, почему Гаррад время от времени запирает дверь в кабинет. И пожалуй, отец в самом деле не заводил любовниц. Они с мамой подходят друг другу. Счастливы? Наверное…
- Этот союз нужен роду?
Гаррад не спешит отвечать. Он тяжело оперся на подоконник, уткнулся массивным лбом в заиндевевшее стекло.
…нужен.
- Мы сговаривались еще до войны.
- Райдо?
Кивок.
Чужая невеста… хотя, о помолвке не объявляли. И сейчас Райдо бы мог… отец в жизни брак с альвой не признает, и формально…
…трусость.
Райдо жив. И пусть живет в своей яблоневой долине, о которой пишет с такой нежностью, что становится ясно - и вправду любит, что место, что женщину.
Пусть будет счастлив.
Он заслужил свое счастье, а Кейрен… младшенький. Балованный. Живущий за счет рода… и никто никогда в этом не упрекнет. Даже если он этот договор в камин швырнет и наотрез откажется от брака. Отец поорет, вмешается матушка… снова прятаться за юбками леди Сольвейг?
Проклятье, до чего сложно быть взрослым.
- Сурьма согласилась на рокировку, но… твое поведение грозит сорвать переговоры…
…переговоры уже закончились. А Кейрен и знать не знал… вот, значит, какие дела решала матушка. И ни словом не обмолвилась.
- Я сделаю, как ты хочешь, - Кейрен подвинул папку к себе. Раскрыл.
Он заставил себя читать, продираясь сквозь узоры фраз. Не так уж сложно, стандартная форма, вот только дышать отчего-то тяжело. И запах фрезий душный, неприятный.
Успокоиться надо.
Знал же, что рано или поздно… так какая разница?
Никакой.
Таннис… он объяснит, попытается… найдет слова.
- Кейрен, - отец по-прежнему стоял у окна, щурился, пытаясь разглядеть сад сквозь рябь дождя. - Никто твою… девицу не забирает. Просто веди себя не так… вызывающе. Понимаешь?
Понимает.
Осторожность. Редкие встречи, после которых придется отмываться, чтобы не оскорбить молодую жену чужим запахом. Вежливое сосуществование с чужой женщиной… и никаких прогулок в парке.
…катка и коньков, на которых Таннис стояла, смешно растопырив руки. И при каждом шаге вздрагивала, накренялась, цеплялась за него, но все равно упрямо шагала… ехала… и упав на лед, рассмеялась. Он помнит ее, сидящую в ворохе юбок, винного оттенка бархат, рюши и кружева, темные ботинки и шляпка, съехавшая со слишком коротких волос на нос. Смех и робкие веснушки на шее.
…пикников на клетчатом пледе, когда шелковый экран сдвинут к стене, и живой огонь греет руки. Белое вино и высокие бокалы на тонких ножках, отвратительно неустойчивые, и поэтому вино белое, по уверениям Таннис оно отходит легче.
Исчезнут вечера, разделенные на двоих, когда Кейрен говорит, ему легко говорить для нее, ведь Таннис слушает и ей действительно интересны его рассказы. Ее руки лежат на его плечах, или касаются волос, непостижимым образом снимая груз забот и раздражение. Рядом с ней… спокойно.
Кейрен чувствует себя настоящим.
Он действительно возвращается домой, но… как скоро дом этот станет чужим? Останутся визиты, на час или полтора, порой у него получится задержаться дольше, но времени все равно будет не хватать. Трещина, расползающаяся между ними. Смятая постель.
Его подарки откупом за ее боль.
А ведь будет больно, и Кейрен ничего не сможет сделать, чтобы стало немного легче.
Как долго это продлится?
Месяц? Год? Пока она не найдет кого-то, кто даст ей больше Кейрена. И сама мысль об этом показалась настолько дикой, невозможной, что он зарычал.
Щенок бестолковый.
Ничего не изменить. Не исправить.
- Кейрен? - отец достал бутылку из тайника и, проведя по страницам пальцем, хмыкнул. Кажется, матушка вновь несколько перестаралась с уборкой. - Выпьешь?
36 
