8 
Пиявка размахивала окровавленным мечом, защищая Руэллу от отца, чей зверь восстал полностью. Его чудовищная тень шокировала даже Уилла.
Неудивительно, что вампир в ужасе. Но почему мужчина полуодет?
Чья кровь покрывала его меч? Где мама?
Уилл внимательнее оглядел дом. За диваном...он увидел её.
Её часть.
От шока перехватило дыхание, и мысли спутались. В отупении он задался вопросом «где голова моей матери?»
Отец ревел, сотрясая дом, пока со стропил дождем не посыпалась пыль.
Вампир мог переместиться, перенестись в безопасное место в одно мгновение.
Тем не менее, он, казалось, стремился защитить Руэллу - словно любил ее. С воплем он напал, перемещаясь вокруг отца, нанося удары, которых старший бессмертный, похоже, даже не ощущал.
Пиявка исчезал снова и снова, пока отец не начал предугадывать, где он появится в следующий раз. С одним ударом пылающих когтей отца вампир перестал существовать.
Когда па развернулся к Руэлле, она попятилась. Её слезы потекли ручьем.
- У нас н-не было выбора. Она напала на нас, пришла чтобы уничтожить меня.
Отец наступал, взгляд льдисто-голубых глаз был смертоносным, Руэлла увидела вампирский меч, могла бы добраться до него, но вместо этого прижала руки к груди, умоляя Уилла:
- Любовь моя, помоги мне! Он убьет меня!
Она отказывалась от оружия, чтобы умолять?
Уилл понял, что она по-прежнему обладала своим самым мощным оружием: коварством.
Она выглядела хрупкой, беззащитной и такой чертовски красивой. Даже сейчас его охватило желание защитить её.
- Любовь моя, умоляю! Сделай что-нибудь! - её глаза засветились зеленым.
Он с ужасом осознал, что споткнулся о тело матери, пытаясь добраться до Руэллы. Я совершил ошибку. Зная, что не сможет сравниться с отцом, Уилл встал перед своей женщиной... па обнажил клыки и нанёс ему удар в челюсть. Когда Уилл рухнул на пол, отец вновь поднял руку. Одним ударом когтей он обезглавил Руэллу.
В глазах расплылось, Уилл наблюдал, как её голова упала. Но её тело опускалось медленно. Она была изящна даже в этом.
С её смертью кости Уилла мгновенно перестали болеть, жар отступил. Его тело было свободно. Но вот разум...
Скорбь, чувство вины, ужас, ненависть боролись внутри него.
Отец упал на колени рядом с накрытым телом матери. Наверное, Манро накинул на неё одеяло.
Уилл оцепенел, не мог двигаться. Неправильно. Это всё неправильно. Это всё - моя вина.
Каким-то образом он нашел в себе силы подняться. Сквозь полные слёз глаза он смотрел на разрушенную семью.
Манро опустился на колени рядом с отцом и, стиснув его плечо, не стесняясь, плакал. Отец неловко погладил обмякшую руку матери, его зверь несколько отступил. В этом переходном состоянии отец был неуклюжим: его руки - слишком большими, а когти - слишком длинными. Слёзы текли по его волчьему лицу. Голубые глаза были пустыми.
Он поднёс мамину ладонь к своему лицу. Когда она не погладила его по щеке, как делала прежде тысячи раз, отец снова взревел, а затем заскулил от горя.
Мама пришла к этому проклятому месту ради Уилла, пришла спасти своего сына. Он не знал, что ему было более отвратительно: его роль во всем этом или то, что он огорчён смертью Руэллы почти так же, как смертью матери.
При мысли об этом он начал колотить себя кулаками по голове, лицо исказилось. Что со мной не так? Больной, больной! Его зверь попытался восстать, чтобы защититься от боли Но Уилл хотел этой агонии, он нуждался в ней.
Потому что из-за него теперь всё пропало. Семья разбита.
Ах, нет, крошечная малышка. Маленькая Айла. Он схватил себя за волосы, падая на колени рядом с Манро. Это всё моя вина.
Он молился всем богам на небесах, чтобы они покарали его кровавой смертью, мгновенной смертью, в обмен на жизнь матери.
Манро повернулся к нему - но вместо ожидаемой Уиллом ярости в его наполненных слезами глазах вспыхнуло что-то похожее на жалость.
Я не заслуживаю жалости! Он хотел, чтобы отец избил его посильнее, да не один раз.
Он желал, чтобы Манро ударил его.
Когда из глаз Уилла полились слезы, он и Манро уставились друг на друга. Ненавидь меня, брат! Как я сам ненавижу себя!
Когда, казалось, они прорыдали уже несколько часов, отец повернулся к своим сыновьям, от эмоций его глаза пылали. Но это была не печаль, как ожидал Уилл.
Это была решимость.
8 
