33 
— А люди тети Сары? — Она знала, что он сказал «Ансара». Не то чтобы это имело для нее большое значение, но коверкая слова она надеялась досадить ему.
— Это уже более длинная история. Но после прошлой ночи ты имеешь полное право ее услышать. — Издав короткий звоночек, тостер выплюнул рогалик. Он воспользовался тем же ножом, который взял, чтобы размазать сливочный сыр, подцепил две выпрыгнувших из тостера половинки рогалика, и положил их на маленькую тарелку, после чего передал ей нож, тарелку и сливочный сыр.
Она выбрала самый дальний от него табурет и размазала сыр по одной половинке рогалика.
— Так давай ее послушаем, — кратко ответила она.
— Есть несколько других вещей, которые я хотел бы для начала прояснить. Первое… — Он вытащил из переднего кармана джинсов пачку банкнот и пододвинул ее к ней.
Лорна взглянула вниз. Ее права были воткнуты в середину пачки.
— Мои деньги! — сказала она, схватив и то, и другое и распихивая все по карманам.
— Ты хотела сказать мои деньги? — непреклонно спросил он, но не стал при этом настаивать на подтверждении своих слов. — И не говори мне снова, что ты не мошенничала, потому что я знаю — ты это делала. Вот только не уверен, знаешь ли ты, что мошенничала и как тебе это удается.
С непроницаемым выражением лица она сосредоточила внимание на еде. Он опять заладил свое, но она не обязана поддерживать этот разговор.
— Я не обманывала, — упрямо произнесла она, чтобы он отстал.
— Ты не знаешь… Подожди, мой сотовый завибрировал. — Он вытянул из кармана маленький телефон, открыл его щелчком и сказал: — Рейнтри... Да. Я спрошу ее. — И глядя, на Лорну спросил: — Сколько, ты говорила, стоит твоя новая обувь?
— Сто двадцать восемь девяносто, — машинально ответила она и откусила рогалик.
Он щелкнул крышечкой телефона и убрал его обратно в карман.
Повисшая в комнате тишина, заставила ее поднять взгляд. Его глаза, как драгоценные камни, сверкали зеленым светом. Взгляд, как будто обжигал.
— На самом деле мне не звонили, — сказал он.
— Тогда, почему ты спросил… — Она остановилась, внезапно осознав, что ответила, когда он спросил о ботинках, и весь цвет, вернувшийся на ее лицо, вновь исчез. Она открыла было рот, чтобы сказать ему, что он наверняка упомянул при ней цену ботинок, затем закрыла его, потому что знала: он ничего не говорил. Ее пробрал озноб и стало слегка подташнивать, практически то же самое чувство она испытывала каждое утро, когда просыпалась.
— Я не со странностями, — сказала она тонким, ровным голосом.
— Нужно использовать термин «одарен». Ты одарена. Я только что доказал тебе это. Сам я не нуждался в доказательствах, потому что уже знал об этом. Я даже более одарен, чем ты.
— Ты сумасшедший, вот ты кто.
— Я немного эмпат, ровно настолько, чтобы суметь внятно прочитать людей, особенно если прикоснусь к ним, вот почему я всегда обмениваюсь рукопожатием, когда прихожу на деловую встречу, — продолжил он, обращаясь к ней так, как будто она его не прерывала. — И как тебе очень хорошо известно, используя только силу собственной мысли, я могу заставить людей поступать против их воли. Это новое для меня, но, черт возьми, близится летнее солнцестояние, которое, вероятно, в совокупности с огнем и вызвало эту способность. Я могу делать множество различных вещей, но самое главное, я — властелин огня первого класса.
— И что же это означает? — саркастически спросила она, скрывая тот факт, что потрясена до глубины души. — Что ты по ночам подрабатываешь в цирке пожирателем огня?
Данте вытянул руку ладонью вверх, и в середине нее вспыхнул прекрасный маленький огонек синего цвета. Он небрежно задул его.
— Не могу делать это очень долго, — сказал он, — иначе обожгусь.
— Это всего лишь уловка. Все исполнители трюков делают такое в кинофильмах…
Ее рогалик загорелся.
Застыв, она смотрела на то, как пушистый хлеб сгорел и обуглился. Он забрал тарелку и быстрым движением выбросил остатки сгоревшего рогалика в раковину, после чего залил их водой.
— Не хочу, чтобы сработала пожарная сигнализация, — объяснил он и пододвинул к ней тарелку с другой половиной рогалика.
Позади него, пробудившись к жизни, вспыхнула свеча.
— У меня много свечей, — сказал он. — Они для меня что-то вроде канареек в угольной шахте.
Мысль росла и крепла, пока Лорна уже не могла удерживать ее.
— Это ты поджег казино! — в ужасе сказала она.
33 
