74 
В старших классах проблем прибавилось. Я помотала головой, отгоняя подростковые страхи. Этот День святого Валентина мог быть гораздо хуже. А так, по крайней мере, я спала спокойно, зная, что Бэрронс жив.
— Куда теперь? — спросила я.
Бэрронс уставился прямо перед собой. В его груди трещала гремучая змея.
Мы выехали на 939 Ревемал-стрит и остановились перед разрушенным фасадом «Честерса», когда-то лучшего в Дублине клуба для богатых и скучающих, уничтоженного на Хеллоуин. Я недоверчиво уставилась на Бэрронса.
Он припарковался и заглушил мотор.
— Я не пойду в «Честере». Там желают моей смерти.
— И если учуют ваш страх, наверняка попытаются вас убить.
— Что ты хочешь этим сказать?
— На вашем месте я бы попытался пахнуть иначе.
— Зачем мне туда идти? Сам не можешь повидаться с приятелями?
— Вы хотите увидеть родителей или нет?
Я выпрыгнула из машины, захлопнула дверцу и побежала за ним, огибая обломки. Я не знала, почему Бэрронс предложил мне это — явно не потому, что хотел быть любезным, — но я не собиралась упускать такую возможность. Учитывая непредсказуемость моего существования, я ни за что не упущу шанс повидаться с теми, кого люблю.
Бэрронс словно читал мои мысли, потому что бросил через плечо:
— Я сказал «увидеть» их, а не провести с ними время.
Мне крайне не нравилась мысль о том, что мои родители заперты в приюте Невидимых, но я признавала, что под землей, среди людей Бэрронса, они будут в безопасности. Им нельзя возвращаться в Ашфорд. Принцы Невидимых знают, где мы жили.
Другими вариантами были аббатство, книжный магазин или опека В'лейна. В аббатстве до сих пор живут Тени, не говоря уж о недавнем визите «Синсар Дабх», и я не доверяла Ровене, вооруженной кухонным ножом. Я не хотела, чтобы родители были рядом со мной и увидели, во что я превратилась. А В'лейн — с его-то пониманием человеческой природы — мог отправить их на пляж с иллюзией Алины. Папа справится, но для мамы это будет чересчур. Она может оттуда и не вернуться.
«Честере» подходил больше всего.
Как я уже сказала, когда-то этот клуб был самым популярным местом в городе. В трехэтажное здание с мраморными колоннами и резной дверью можно было попасть только по приглашению и через главный вход, но сейчас французские газовые фонари были выворочены из земли — они явно использовались в качестве тарана. Упавшие опоры раздробили резные перила и разнесли витражные окна. Над дверью болтались остатки вывески, обломки бетона блокировали дверь, а стены здания были густо покрыты граффити.
Новый вход в клуб находился сзади и был спрятан за незаметной искореженной металлической дверью рядом с разбитым фундаментом. Человек, не знающий о клубе, просто не обратил бы внимания на дверь, которая могла вести разве что в заброшенный подвал. Танцплощадки находились так глубоко под землей, что без суперслуха Дэни невозможно было узнать о вечеринках.
— Я не могу быть одной из Невидимых, — сказала я, когда Бэрронс открыл дверь. — Я могу касаться Светлого Копья.
— Некоторые говорят, что Король Невидимых создал ши-видящих с помощью неидеальной Песни. Другие утверждают, что он оплодотворил смертную женщину, чтобы заложить генную основу. Возможно, ваша кровь разбавлена настолько, что избавляет вас от возможных проблем.
Как это похоже на Бэрронса. У него всегда есть ответ, который я не хочу слышать, и нет такого ответа, который бы меня устроил.
Спустившись по лестнице и толкнув вторую дверь, выходящую на новые ступени, мы подошли к настоящему входу в клуб.
Кто-то явно нанял декоратора после моего последнего посещения, и теперь высокая деревянная дверь сменилась черной и блестящей, крайне урбанистичной и настолько отполированной, что я видела отражение пары, шагавшей за нами. Она была одета, как я: длинная узкая юбка, сапоги на высоких каблуках, отороченный мехом плащ. Он стоял рядом, закрывал ее своим телом, словно живой щит.
Я вздрогнула. Никто за нами не шел. Я не узнала сама себя. Дело было не в том, что мои волосы снова стали светлыми — черные двери отражали только очертания и движения, но не цвет, — просто я выглядела как-то по-другому. Я иначе двигалась. Исчезла детская мягкость, которую я привезла с собой в Дублин прошлым летом. Что подумают обо мне мама и папа? Я надеялась, что они разглядят за изменениями ту Мак, которая все еще прячется где-то внутри меня. Я и хотела, и боялась встречи с ними.
74 
