Особенно,... 
99 
— Я ши-видящая, Бэрронс. Это Охотник. Угадай, на кого он охотится? На ши-видящих. Я не полезу на него.
Мысленно я попыталась дотянуться до Охотника и узнать его намерения. Я ожидала наткнуться на бурлящую яму с мыслями об убийстве ши-видящих.
Но там не было ничего, кроме стены из черного льда.
— Я не могу добраться до его сознания. — Это мне совсем не нравилось.
— И сегодня он не сможет добраться до вашего, поэтому оставьте его в покое и делайте, как я сказал.
Я сузила глаза.
— Ты не можешь контролировать Охотника! Никто не может!
В глазах Бэрронса была насмешка.
— Вы боитесь.
— Нет, — огрызнулась я. Конечно, я боялась. Эта тварь казалась удивительно спокойной и никак не реагировала на мое присутствие, но страх перед Охотниками был у меня в крови. Я родилась со встроенным в подсознание сигналом тревоги. — А что, если он стряхнет нас, как только поднимется в небо? — Пусть у меня теперь практически не течет кровь из ран, но я была уверена, что мои кости ломаются так же легко, как и у любого другого.
Бэрронс подошел к морде Охотника. У того полыхнули глаза, когда он заметил Бэрронса. Но Охотник принюхался и, похоже, его жар поутих. Когда Бэрронс вынул мешочек с камнями из-под плаща, Охотник прижал к мешочку ноздри и, казалось, ему понравился запах.
— Он знает, что умрет, прежде чем сделает это, — мягко сказал Бэрронс.
— Он ни за что не позволит мне сесть на него с копьем, а с копьем я не расстанусь, — попыталась вывернуться я.
— Ваше копье его меньше всего беспокоит.
— Ну и как мне за него держаться? — уточнила я.
— У них между крыльями есть складки кожи. Схватитесь за них, как за конскую гриву. Но сначала наденьте вот это. — Он бросил мне пару перчаток. — И не снимайте. — Перчатки были из странной ткани, толстые, но эластичные. — Вам бы не хотелось коснуться его голой кожей. — Он изучил меня с ног до головы. — В остальном все в порядке.
— Почему мне не хотелось бы коснуться его голой кожей? — опасливо уточнила я.
— Залезайте, мисс Лейн. Немедленно. Иначе я привяжу вас к этой чертовой штуке.
Мне пришлось сделать несколько попыток, но через некоторое время я оказалась на спине Королевского Охотника.
И сразу поняла, почему Бэрронс дал мне перчатки. От твари исходил такой жуткий холод, что, если бы я прикоснулась к нему голыми руками и на них оказалась хоть какая-то жидкость, они примерзли бы к ледяной шкуре. Я вздрогнула, мысленно поблагодарив свою плотную кожаную одежду. Бэрронс уселся за моей спиной. Он был слишком близко и был слишком наэлектризован, чтобы мне было комфортно.
— Почему ему нравится запах камней?
— Камни были вырезаны из стен замка Короля Невидимых. Для Охотника это эквивалент вашего орехового пирога, жареного цыпленка и лака для ногтей, — сухо ответил Бэрронс. — Пахнет домом.
Охотник резко выдохнул клуб дыма, наполнив аллею кислой серной вонью. Потом расправил крылья и одним ударом этих кожаных парусов поднялся в воздух и помчался в ночь, засыпая кристаллами черного льда улицу под нами.
Я затаила дыхание и уставилась вниз, глядя, как книжный магазин становится все меньше.
Мы поднимались выше и выше в холодное и темное ночное небо.
Вот показались Тринити-колледж и Темпл Бар Дистрикт!
Вот отделение Гарды и парк. А вот и пивоварня «Гиннесс», на смотровой площадке которой я стояла, смотрела в ночь и понимала, что влюбилась в этот город.
Дальше шли доки и залив, тянущиеся к самому океану.
А вон ненавистная церковь, в которой мой мир рассыпался на части. Я запрокинула голову и уставилась на звезды, отказываясь думать и вспоминать. Луна была ярко-белой, ярче, чем должна была быть, а по краю шел тот же странный кровавый ободок, который я заметила несколько дней назад.
— Что с луной? — спросила я у Бэрронса.
— Мир Фейри просачивается в наш. Посмотрите на улицы к северу от реки.
Я отвела взгляд от луны в кровавой короне и посмотрела, куда он указал. Мокрые булыжники мостовой были словно подсвечены изнутри неоном лавандового оттенка с замысловатыми вкраплениями серебристого. Это было прекрасно.
Но это было неправильно и очень тревожило, потому что изменился не только цвет камней. Словно какие-то микроскопические, похожие на пиявок биологические формы Невидимых прорастали в наш мир, иссушали его, меняли так же неотвратимо, как проклятие Крууса изменило зеркала.
99 
