Особенно,... 
53 
– Не называй меня так!
Он почесал бок, поморщившись от боли.
– Мне надо вымыться.
– Не сейчас.
– Я хочу сейчас.
– Этим займутся Лизетта с Ноэлайн.
– Я так и знал, что ты струсишь и побоишься мыть меня теперь, когда я пришел в сознание. Но ведь ты меня мыла, когда я был без чувств, не так ли? Могу поклясться, ты познакомилась с каждым дюймом моего беспомощного тела. Наверное, часами разглядывала меня.
– Не правда… самонадеянная свинья!
– Разве ты меня не мыла?
– Но не думай, что я получала от этого удовольствие! Я это делала в силу необходимости. Я совсем не боюсь, просто не испытываю желания видеть тебя голым. Больше я тебя мыть не буду.
– Как скажешь. – Он помолчал, а потом добавил:
– Но хорошая жена сделала бы это для своего мужа.
– Ты мне не муж! И одно из моих условий заключается в том, что ты не воспользуешься этим маскарадом и не станешь приставать ко мне со всякими смехотворными претензиями вроде этой!
– Смехотворными? Хотел бы я, чтобы когда-нибудь ты на собственном опыте узнала, насколько это смехотворно, когда ты не в состоянии ничего для себя сделать и приходится умолять кого-нибудь вымыть твое вонючее тело. Дай мне хотя бы тряпку, чтобы я помыл те места, до которых смогу дотянуться. – Он услышал, как она отошла от кровати. – Уходишь? – с горечью упрекнул он.
Она не ответила. Послышался плеск наливаемой из кувшина в таз воды, и Жюстин замер в ожидании.
Раздались шаги, и неожиданно с него резким движением сорвали простыню.
Селия благодарила Бога, что на глазах у него повязка. Она бы ни за что не смогла сделать это, если бы он за ней наблюдал. Теперь он в сознании и точно знает, что именно она видит. Селия покраснела с головы до пят.
Она с подчеркнутым равнодушием подложила под него свежие полотенца, обмакнула губку в таз с водой и начала мыть его шею и плечо, стараясь не замочить бинты. Жюстин тихо вздохнул и расслабился, не скрывая удовольствия от прикосновения прохладных рук.
– Ты мастерица это делать, – пробормотал он. Она не ответила. – Скажи мне что-нибудь. Я так давно не слышал женского голоса.
– Что ты хочешь, чтобы я сказала?
– Расскажи мне, как тебе жилось последние месяцы.
– Твои родители были ко мне очень добры. Я жила здесь тихо и спокойно. Пока не появился ты. Он усмехнулся:
– Всем я приношу одни неприятности, как шелудивый пес.
– Надеюсь, ты скоро исчезнешь и все неприятности унесешь с собой.
– Я тоже на это надеюсь. – Жюстин притронулся к забинтованному лицу. – Когда это можно будет снять?
– Не знаю.
Он провел пальцами по бинтам.
– Лицо здорово пострадало? – Он говорил раздраженно. – Мне еще долго терпеть эту повязку?
– Я не доктор.
– А как ты думаешь? – Он требовательно подчеркнул слово «ты».
Сердце ее сжалось: она боялась, что он ослеп.
– Надо набраться терпения и побольше отдыхать, – спокойно посоветовала Селия. – Это все, что я могу тебе сказать.
Жюстин вдруг затих, будто прочел ее мысли.
– Я потерял глаз? Или оба?
– Не знаю, восстановится ли зрение полностью, надо подождать…
– В таком случае я узнаю сам. – Он засунул пальцы под бинты и чуть не сорвал повязку.
Селия остолбенела от ужаса, потом схватила его за руки.
– Жюстин, остановись! Жюстин…
Он нетерпеливо стряхнул ее руку.
– Нет, еще рано, будет только хуже, – уговаривала Селия. Однако несмотря на его слабость, ей все же было не под силу с ним справиться. Бинты из льняной ткани в мгновение ока оказались на полу.
Но как только Жюстин открыл глаза, его голову пронзила острая боль. Он приглушенно вскрикнул и закрыл лицо руками, смутно слыша сквозь собственную брань голос Селии:
– Ты упрямый осел! Конечно, ты пока ничего не видишь! Еще слишком рано! Перестань вертеться, ты навредишь себе еще больше!
Почувствовав прикосновение ее рук, он, обезумев от боли, оттолкнул ее. Селия, ничуть не смутившись, буквально отодрала его руки от лица и обернула голову полотенцем. В комнату заглянула Ноэлайн, проходившая мимо и привлеченная непонятным шумом. Она мгновенно оценила ситуацию.
– Дайте успокоительное, – сказала ей Селия, умудряясь говорить спокойно. – Скорее.
53 
