10 
– Забирайтесь же на лошадь, черт побери! – Угрожающий тон явно говорил о том, что терпение его на исходе.
Энни взобралась в седло. Юбки мешали ей, но она понимала, что протестовать бесполезно, так же, как и просить разрешения переодеться в более подходящую одежду.
Ей всегда нравилось, что ее дом расположен на окраине города, в удобном и уединенном месте, вдали от шума и пьяных старателей, которые просиживали в салунах и публичных домах до самого рассвета. Однако сейчас она готова была все отдать, чтобы только встретился хоть один пьяный старатель.
– Задуйте лампу, – сказал Маккей, и Энни послушно наклонилась вниз с седла, чтобы выполнить его приказ. Внезапная тьма лишила ее зрения, хотя в небе поднимался тонкий серебряный серп прибывающей луны.
Бросив поводья, Рейф протянул к ней руку в перчатке, ту, в которой не было револьвера. Гнедая стояла, не шевелясь, благодаря хорошей выучке и силе мощных ног, сжимающих ее бока.
– Отдайте мне ваш повод.
И снова ей ничего не оставалось, как повиноваться. Маккей пропустил поводья над головой ее коня и обмотал вокруг луки своего седла, так что теперь у ее коня не было другого выбора, как только следовать за ним.
– Не вздумайте спрыгнуть с коня, – предупредил он. – Вам не удастся убежать, а я чертовски разозлюсь. – От звука его тихого угрожающего голоса мурашки побежали у Энни по спине. – Не обрадуетесь...
Как только они выехали за пределы Серебряной Горы, Рейф перевел гнедую на легкий галоп. Энни вцепилась обеими руками в луку седла. Через несколько минут она уже пожалела, что не догадалась надеть перчатки, потому что холодный ночной воздух обжигал лицо и руки. Когда глаза постепенно привыкли к темноте, девушка поняла, что они направляются на запад, выше в горы. А там, наверху, будет еще холоднее: даже в середине июля она видела снежные шапки на вершинах гор.
– Куда мы едем? – спросила Энни, стараясь скрыть дрожь в голосе.
– Наверх, – ответил он.
– Зачем? И почему вы заставляете меня ехать с вами?
– Это же вы сказали, что мне необходим врач, – вяло пояснил Рейф. – Вы врач. А теперь замолчите.
Энни последовала совету, но ей потребовалось все свое самообладание, чтобы не впасть в истерику. Хотя она никогда не относила себя к истеричному типу, но в нынешней ситуации потеря самообладания могла быть вполне оправданной. В Филадельфии люди, которые нуждались в докторе, не похищали его.
Пугала Энни не только возникшая ситуация, но и сам недавний ее пациент. С того мгновения, как эти холодные бесцветные глаза встретились с ее глазами, ей стало ясно, что этот человек опасен. Она посвятила жизнь заботе о здоровье и жизни других людей, а он был ее прямой противоположностью. И все же ее руки дрожали, когда она касалась его, не только от страха, но и потому, что его сильное мужское тело вызывало в ней ощущение ее собственной слабости. При воспоминании об этом Энни стало стыдно: ведь она врач.
Через час ее ступни начали неметь, а пальцы, казалось, готовы были сломаться, если она попытается их согнуть. Ноги и спина болели, и тело сотрясала непрерывная дрожь. Энни смотрела на темный силуэт мужчины, едущего впереди, и удивлялась, как он еще держится в седле. Потеря крови, лихорадка и сильная инфекция уже давно должны были сделать свое дело. Такая выносливость и физическая сила пугали ее, потому что она знала: ей предстояло противостоять им.
Ее похититель сказал, что с ней все будет в порядке, но как можно ему верить? Она полностью зависела от его милосердия, но вряд ли это качество свойственно его характеру. Этот человек мог изнасиловать, убить, сделать с ней что угодно, и ее тело, очевидно, никогда даже не найдут. Каждый шаг коня все больше приближал ее к опасности и уменьшал вероятность того, что она сможет добраться до Серебряной Горы, даже если ей удастся бежать.
– П-пожалуйста, нельзя ли остановиться на ночлег и развести к-костер? – запинаясь, обратилась к нему Энни и испугалась собственного голоса. Казалось, слова вырвались помимо ее воли.
– Нет. – Только одно это слово в ответ, равнодушное и неумолимое.
– П-пожалуйста, – повторила она и пришла в ужас, осознав, что умоляет его. – Я т-так замерзла.
Он обернулся и посмотрел на нее. Лица его не было видно из-под полей шляпы, только блеск глаз.
– Мы пока не можем остановиться.
– А к-когда?
– Когда я скажу.
Но он не сказал, ни разу за все эти бесконечные часы. Спустя какое-то время всадники были вынуждены замедлить движение и перейти на шаг, так как дорога становилась все круче, и Маккею несколько раз приходилось отвязывать повод ее коня и держать в руке, ведя его прямо позади себя. Энни попыталась определить, который час, но обнаружила, что физическая усталость исказила все ее представления о времени. Она заставляла себя ждать, пока ей не покажется, что прошел уже час, потом смотрела на луну и обнаруживала, что та почти не сдвинулась с места.
10 
