Особенно,... 
74 
(* Власяница (англ.: cilice – металлическая власяница) - первоначально одежда или бельё из грубой ткани или шерсти животных, которая носилась близко к коже. Она использовалась в некоторых религиозных традициях, чтобы вызвать дискомфорт или боль в знак покаяния и искупления. Cilice изначально была сделана из мешковины или грубого волоса животных, чтобы раздражала кожу. Вскоре начала изготавливаться и из других материалов, чтобы сделать ее более неудобной, например, из тонкой проволоки или веток. В современных религиозных кругах, это означает любое устройство, которое одевается и носится в тех же целях.)
Жнец одел ее сегодня утром:
- Не считая твои светящиеся символы и быстрое заживление, ты обычная девушка. Единственный способ ее снять - отрезать руку, как ты сделала это с пальцем. Но ты не будешь одна настолько долго, чтобы успеть это сделать.
Этот ублюдок кропотливо вырезал каждый шип, зная, что будет делать со мной, зная, что запихнет в нее мою руку и позволит Огену ее туго сжать.
Я кричала от боли. Через несколько часов моя кожа зажила вокруг зубцов, но они все еще доставляли мне мучения. Теперь нет необходимости меня связывать - я беспомощна.
Состояние на сегодняшний день: силы обезврежены? Полностью. Попытки убить Смерть? Несколько. Успешных попыток? Ни одной.
Арканы злорадствовали:
- Покушение на Смерть не удалось! -
- Императрица по-прежнему его пленница! -
- Пока он не перережет ей горло. -
Отчаяние окутало меня как горечь, как холод. Мы ошиблись. И у нас никогда не будет такой возможности снова. Даже моя радость от того, что рука Смерти чиста, и на ней нет знаков, исчезла. Если мои друзья живы, почему Мэтью не связался со мной? Что если они все еще в ловушке в пещере?
Я пыталась утешить себя осознанием того что приобрела новых игроков для нашего альянса, но меня все равно грызло беспокойство. Пока мне не удастся сбежать, я ничего не смогу сделать, чтобы им помочь. Пока эта манжета на мне.
Я сказала Смерти:
- Я освобожусь от нее.
- Хотя у тебя, вероятно, хватит мужества, чтобы отгрызть собственную руку - от тебя всего можно ожидать - шансов избавиться от власяницы у тебя крайне мало.
Мои зубы застучали. Как обычно он не одел на меня ни пальто, ни сапоги. Но он настоял, чтобы я ехала с ним, чтобы сократить время. Мы, должно быть, приближались к его дому.
- Если ты так веришь в эту манжету, почему держишь меня в холоде? Почему не отдашь мое пальто?
- Ты думаешь, я сделал это, чтобы ослабить тебя?
- Разве нет?
- Нет, это для нашего удовольствия.
Мудак!
-Ты должна быть благодарна за власяницу, - сказал он, - с ней нет необходимости связывать тебе руки.
- Почему сейчас? Почему ты не одел ее на меня с самого начала?
- Моя броня хорошо мне служила - я предпочитал оставлять это неизменным. Плюс я не ожидал, что ты проживешь так долго.
- Ты, должно быть, очень высоко ценишь эти доспехи. В своем первом бою без них, ты был дважды ранен каннибалами. Готова поспорить, что под всем этим металлом, ты все еще истекаешь кровью, что, несомненно, поднимает мне настроение.
- Я исцелюсь от этих ран, как и от всех остальных.
Я нахмурилась:
- Ты регенерируешь как я?
Я услышала, как он тяжело вздохнул:
- Ты действительно ничего не помнишь обо мне? - его голос звучал почти… обеспокоенным этим обстоятельством.
Мэтью говорил мне, что показал воспоминания о прошлых играх, вместе с неким предохранительным клапаном, чтобы не дать мне увидеть их все сразу. Иначе я могла сойти с ума как он. Таким образом, это было моей страховкой:
- Я думала, что мы ничего не помним, только Дурак и действующий победитель знают о прошлых играх.
- А я думал, что наша борьба окажется незабываемой.
- Все, что я помню - это фрагменты, показанные мне Мэтью. Кроме того, почему я должна говорить тебе, что я помню?
- А почему я должен говорить, как быстро я исцеляюсь?
Туше.
- Прекрасно. Ты первый.
- Я исцеляюсь быстро, но не так, как ты. И у меня остаются шрамы, чтобы они напоминали мне о моих победах.
Таким образом, он имел силу, скорость, навыки и ускоренное исцеление?
- Я помню, как ты нанес мне удар мечом в пустыне, - призналась я. - Я помню, как сильно я хотела жить, но тебя это не волновало. Нет, пока ты не понял, что можешь касаться моей кожи. Ты сказал, что будешь ждать, когда мне станет лучше.
74 
