Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
44 
– Выражаясь фигурально, конечно. А так я просто взял под контроль твое тело.
– Минуточку. Что?!
Это я уже прокричала. Ошарашенная моим воплем команда и подошедшие полусонный эльф и любопытствующий Горыныч смогли лицезреть следующую картину.
Взъерошенная ведьма с дикими воплями лупит мечом по сосне, злобно выговаривая оружию после каждого удара:
– Если… ты… еще… раз… позволишь… себе… такое… то я… просто… не знаю… что… с тобой… сделаю!
– Не знаешь, так не говори!
Похоже, до эльфа наконец дошло, каким клинком я безуспешно пытаюсь завалить столетнюю сосну, и он кинулся на меня аки коршун:
– Отдай мой меч!!!
– Ах, твой?! – злобно оскалилась я. – Лови!
Меч просвистел в воздухе и улетел в чащу, тоскливо воя на одной ноте. Эльф метнулся следом, как наседка за нерадивым цыпленком. Раздался всплеск. Интересно, кто из них утонул. Эльф? Меч? А может, оба? Нет… Это было бы слишком хорошо. Не может на меня свалиться столько счастья разом.
Через минуту вся честная компания стояла на берегу большого лесного озера, в темной глади которого, пугая сонную рыбу, плескался эльф и ругал одну непутевую ведьму. Я гордо сделала вид, что его высказывания не имеют никакого отношения ко мне. Чего я не ожидала, так это того, что вся команда сбросит одежду и ринется совершать водные процедуры. На берегу остались только мы с Горынычем и котом.
– Горыныч, а откуда здесь взялось озеро? – тихо поинтересовалась я, с интересом наблюдая за ночным заплывом.
Змей пожал плечами:
– Оно всегда здесь было.
– Почему я раньше его не видела?
– Ты просто ходила другой дорогой.
– А-а-а, – протянула я. – Тогда ясно.
Василий притащил на берег мою сумку, котелок и кое-что из посуды. Развели огонь, вскипятили воду. Я с грехом пополам отмылась от противной гниющей плоти, кожу скребла мылом и песком до тех пор, пока не засаднило. Заботливый кот вскипятил самовар, заварил душистого чаю. Все-таки хорошо, что у меня есть свой фамилиар, хотя я так и не поняла, что это значит.
28
Утро настало раньше, чем мне этого хотелось. Птицы пели так, словно решили устроить конкурс по хоровому пению. Солнце ярко светило. Пришлось вставать. Я стряхнула кота, который, как оказалось, всю ночь нагло дрых на моей груди, уютно свернувшись калачиком. Затем села, смачно зевнула во все тридцать два зуба и огляделась.
Берег озера представлял собой картину маслом. Вдоль линии прибоя рядочком лежали члены группы по истреблению нежити в полном составе плюс один эльф присоседился для компании. Ни дать ни взять – группа выбросившихся в знак протеста против загрязнения окружающей среды синих китов, только почему-то в пупырышках, как малосольные огурцы.
Ну надо же! А я-то, глупая, старалась, защитный контур на ночь выставила, чтобы эти любители водных процедур не зашибли меня ненароком с утра. Лучше бы спать раньше легла. Народ явно не в состоянии руки поднять. Поддавшись сентиментальному чувству жалости, мы с котом вскипятили самовар и попытались напоить несчастных горячим чаем с липовым медом. Люди не оценили моего благородства и попытались придушить благодетельницу. Не тут-то было! Я легко уворачивалась от судорожно тянущихся ручек со скрюченными от холода пальцами. Неблагодарные! Вот и помогай после этого людям. Мы с Горынычем заботливо завернули пострадавших в теплые одеяла, рассадили вокруг костра. Василий выдал каждому по кружке с ароматным чаем. Пить дымящийся напиток могли только мы, остальные дружно стучали зубами по краю кружек и бросали в мою сторону выразительные взгляды. Когда на тебя так смотрят, хочется зарыться поглубже и не вылезать лет эдак сто, а лучше двести, так надежнее. В конце концов, что они на меня так взъелись? Я же не заставляла их нырять. Ладно, эльф. Он на своем мече давно спятил. Как знать, может, его и в гроб положили из-за тихой грусти по холодному оружию. А эти-то чего?
– Ну что? Нашли? – не удержалась я от шпильки. Ежу понятно, что нет.
Народ дружно окатил меня негодующими взглядами. Эльф выразил глубокое презрение. На осунувшихся, изможденных лицах все это выглядело особенно жалко. Была бы у меня совесть – устыдилась бы всенепременно.
– За что ты их так? – посочувствовал Горыныч. – Все ж таки люди…
– Один из них точно нелюдь, – отмахнулась я. – И вообще, кто их заставлял в воду лезть? Сами попрыгали, а теперь дуются как мышь на крупу.
44 
