Особенно,... 
7 
Она знала, чего хочет Пэйн. На самом деле он ничего толком не объяснил, да это и не нужно. Он хочет, чтобы она подняла простыню и изучила этого мужчину, пока он лежит тут без сознания, беспомощный и голый, если не считать повязок на ранах. Он думает, что она, как жена, очень хорошо знает тело мужа, но пять лет – долгий срок. Она помнила усмешку Стива и дьявольский свет в шоколадных глазах, но другие детали давно исчезли из памяти.
Этому мужчине было все равно, если она откинет простыню и посмотрит на него. Он без сознания, вполне может умереть даже теперь, со всеми этими чудесными аппаратами, присоединенными к телу. Он никогда не узнает. И поскольку Пэйн сказал, что она окажет помощь своей стране, если сможет каким-то образом опознать этого мужчину как Стива Кроссфилда или как определенно не его, то…
Она не могла оторвать от него глаз. Он так ужасно изранен. Как кто-то мог получить такие повреждения и все еще жить? Если бы он пришел в сознание прямо сейчас, хотя бы на мгновение, то все равно захотел бы жить? Сможет ли он когда-нибудь ходить? Пользоваться руками? Видеть? Мыслить? Или, осмотрев свои травмы, сказал бы докторам:
– Спасибо, парни, но думаю, что рискну использовать свой шанс попасть в Жемчужные Врата[2].
Но, возможно, у него огромное желание жить. Возможно, именно это удерживает его от небытия настолько долго, не сознание, а всепоглощающее желание жить. Страстное желание может сдвинуть горы.
Джей нерешительно протянула руку и коснулась его правой руки чуть выше повязок, которые закрывали ожоги. Кожа мужчины оказалась горячей, и она от неожиданности отдернула пальцы. Почему-то она думала, что он будет холодным. Эта очень высокая температура была еще одним признаком того, что жизнь все еще ярко горела в нем, несмотря на неподвижность. Она медленно провела пальцами по его руке, слегка касаясь гладкой кожи чуть ниже внутренней части локтя, осторожно, чтобы не сдвинуть иглы капельниц, по которым в вену поступала прозрачная жидкость.
Он теплый. Он живой.
Сердце тяжело билось в груди, какое-то сильное душевное волнение поднималось внутри, пока она не подумала, что лопнет от усилий, пытаясь справиться с собой. Ее зашатало при мысли о том, через что он прошел и все же еще боролся, бросая вызов судьбе, его дух слишком энергичный и гордый, чтобы сдаться. Если бы она могла, она бы взяла его боль себе.
И в его тело вторглись достаточно. Иглы проникли в вены; провода и электроды передавали каждое биение сердца. Как будто ему мало других ран, доктора сделали еще больше, чтобы вставить дренажные трубки в грудь и бока, и еще несколько трубок. Каждый день множество незнакомцев смотрели на него, трогали его, как будто он просто кусок мяса, делая все, чтобы спасти его жизнь.
Но она не станет вторгаться в его личное пространство, не таким способом. Скромность ничего не значит для него сейчас, но все-таки у него должен быть какой-то выбор.
Все внимание сосредоточилось на нем; в этот момент в мире не существовало ничего, кроме мужчины, неподвижно лежащего на больничной койке. Это Стив? Должна ли она ощутить какое-то чувство близости, несмотря на обезображивающие отеки и повязки, обмотавшие тело? Она попыталась вспомнить.
Стив настолько мускулистый? Руки настолько крепкие, а грудь настолько широкая? Он мог измениться, прибавить в весе, если занимался тяжелой физической работой, которая сильно разработала плечи и руки, так что она не может судить об этом. Мужчины с возрастом становятся шире в груди.
Грудь обрили. Она посмотрела на темную щетину волос на теле. У Стива на груди были волосы, хотя не так много.
Борода? Она взглянула на подбородок и скулы, на то, что могла увидеть, но лицо так распухло, что она не находила ничего знакомого. Даже губы распухли.
Что-то влажное текло вниз по её щекам, удивившись, Джей порывисто провела рукой по лицу. Она даже не осознавала, что плачет.
Пэйн снова вошел в палату и молча предложил ей носовой платок. Когда она вытерла лицо, он увел ее от кровати, его рука, теплая и успокаивающая, обвила ее за талию, позволяя опереться на него.
– Мне очень жаль, – наконец вымолвил он, – понимаю, как это нелегко.
Она покачала головой, чувствуя себя полной дурой из-за того, что так сломалась, особенно в свете того, что должна сказать ему.
– Я не знаю. Простите, но я не могу сказать, Стив это или нет. Я просто... не могу.
7 
