Последние отзывы

  2  

                Девушка с тоской перевела глаза на кресло-качалку и огонь, но ее мышцы все еще были напряжены. Изображая печаль, – я говорю:

– Боюсь, что здесь только я. После Вспышки...

Я замолкаю, позволяя ей предположить, что мои близкие погибли в апокалипсисе. Пожалей меня. Пока ты не увидела свой новый ошейник.

                Наконец, она переступает порог! Чтобы не взвыть от удовольствия, я прикусываю внутреннюю часть своей щеки, пока резкий вкус крови не попадает на язык. Каким-то образом мне удалось даже смягчить тон, когда говорю ей:

– Я – Артур. Пожалуйста, присядь у огня.

Ее хрупкое тело дрожит, а глаза полны решимости, когда она смотрит на меня.

– Сп-пасибо.

Она направляется к креслу-качалке.

– Я – Эванджелин. Эви.

За ее спиной, я украдкой достаю из кармана плоскогубцы и закрываю дверь. Когда защелкивается замок, я улыбаюсь. Она моя. Она больше никогда не покинет это место. Останется ли она в живых или умрет внутри, зависит от нее.

– Ты голодна, Эви? У меня есть подогретая тушенка. И, может быть, чашку горячего шоколада?

Я почти слышу, как она сглатывает слюну.

– Да, п-пожалуйста, если это не слишком вас затруднит. Она садится и протягивает руки к огню. – Я умираю от голода.

– Я скоро вернусь.

                На кухне, я накладываю тушенку в миску, тщательно накрывая ужин на подносе. Это ее первая еда со мной. Все должно быть безукоризненно. В подобных вещах я скрупулезен. Моя одежда безупречна, а волосы аккуратно причесаны. Приготовленный мной скальпель аккуратно спрятан в кармане блейзера. Подвал, однако, это уже другая история.

                Около миски, я ставлю чашку горячего шоколада, сделанного из моих иссякающих запасов воды. Из сахарного дозатора, я насыпаю одну чайную ложку белого порошка – это не подсластитель. С каждым глотком напитка она будет все больше и больше расслабляться, пока ее мышцы не откажут, но она будет оставаться в сознании. Неподвижная и все же осознающая. Важно то, чтобы она полностью вкусила наше общение. Мое домашнее варево никогда меня не подводило.

Вообще-то, пришло время для моего эликсира. Я взял пузырек с пробкой из своего кабинета, и опустошил его кислое содержимое. Мои мысли стали более сосредоточенными, а взгляд яснее.

– А вот и мы, – говорю я, возвращаясь. Ее глаза распахнулись от изобилия на подносе. Когда она облизнула основание своей пухлой губы, поднос заскрежетал, задрожав в моих руках. – Если бы ты взяла поднос...

Она почти подпрыгнула, помогая мне устроить его, и в тот же момент уткнулась туда. Я сажусь на диван – не слишком близко, осторожно, чтобы не потеснить ее.

– Итак, Эви, я уверен, что ты видела знак на передней части дома.

Она кивает, слишком занятая жеванием, чтобы произнести ответ.

– Я хочу, чтобы ты поняла, что я рад помочь тебе. Все, что я прошу, что бы ты поделилась со мной какой-то информацией. – И чтобы кричала, когда я касаюсь тебя, вздрагивая от боли всякий раз, когда я рядом. – Я записываю истории людей, пытаясь сохранить их для будущего. Мне нужна история о том, как люди выживали после катастрофы.

По сути верно. Я записываю рассказы своих девушек - данные для моих сюжетов - а позже их крики.

– Ты заинтересована мне помочь?

Она настороженно следит за мной, заканчивая со своей тушенкой.

– Что бы вы хотели узнать?

– Я бы хотел, чтобы вы рассказали мне, что произошло за несколько дней до Вспышки. И затем, как вы справились с последствиями. Я записал бы это. Я жестом показываю на магнитофон на батарейках, стоящий на краю стола, и смущенно улыбаюсь.

– Консервативно, понимаю.

Она дотягивается до своей кружки, поднимает ее, дуя сверху. Пей, малышка. Когда она делает глоток, я облегченно выдыхаю. Она пьет тост за свою гибель, или же за наше начало.

– Значит, вы просто запишите то, что рассказываю?

– Верно. – Когда я поднимаюсь, чтобы убрать поднос, она хватает свою кружку, прижимая к груди. – Эви, у меня еще есть на кухне. Я вернусь и принесу его целый котелок.

К тому времени, когда я вернулся с котелком и своей собственной кружкой, она допила свой шоколад. Ее толстовка сейчас была обмотана вокруг талии, и когда она подбрасывала топливо в огонь, футболка с короткими рукавами обтянула ее груди. Я так сильно сжал ручку кружки, что испугался как бы она не сломалась. Потом нахмурился. Я, обычно, не так соблазняюсь своими подданными. Смешивать работу и удовольствие - это... грязно. Но ее очарование опьяняет. Ранее в городе, когда впервые ее увидел, я возжелал ее, представляя ее в своей постели, раскрывшую мне объятья. Окажется ли она одиночкой? Она садится на место, притягивая мой взгляд.

  2