Особенно,... 
65 
Что бы произошло, если б она позабыла о моральных принципах, о том, что он не в ее вкусе, забыла обо всем, кроме собственного удовлетворения. Нет, сомнений в том, что могло произойти, у Дейзи не было. Она это знала. Ее занимало лишь, на что это было бы похоже.
Она никак не могла изгнать память о том, какой он был на вкус. Интересно, соответствовали бы остальные его ласки таким поцелуям? Он целовался как герой грез, а на вкус был… как медовые соты. Даже если б он был худшим любовником на свете, в чем она сомневалась, это стоило бы потерпеть ради его поцелуев. Если считать, что хороший целовальщик — обязательно отличный любовник — Дейзи где-то об этом читала, — тогда Джек Рассо должен был оказаться в постели чем-то выдающимся.
Это были совершенно неподходящие мысли, чтобы им предаваться во время церковной службы. Она беспокойно ерзала на стуле, и каждый раз, когда нога ее двигалась, она касалась его ноги. В церкви, оборудованной отличным кондиционером, было прохладно, но она просто пылала и чувствовала неукротимое желание сбросить туфли и сорвать с себя платье. Или у нее начался преждевременный климакс, или ее жгло изнутри совершенно противоположное «основное» чувство.
Она продолжала исподтишка посматривать на него. Не могла удержаться. Джек был одет аккуратно, консервативно. Ботинки у него были всегда начищены. И это было важно. С тех пор как она прочитала где-то статью о том, что состояние мужской обуви характеризует его подход к себе и окружающим, она всегда обращала на это внимание и сама тщательно следила за своими туфлями, содержала их в чистоте и блеске.
Его чуть седеющие волосы были слишком короткими, но это ему шло. На макушке они слегка курчавились, и она подозревала, что он именно поэтому так коротко их стрижет. Не может иначе управиться с кудряшками. Он был огромным, но в нем совершенно не было неуклюжести. Он двигался с отточенной грацией хищника. И у него не было ни капли лишнего веса, что она обнаружила прошлой ночью. Он весь состоял из мускулов, твердых, как скала.
Да-а, она слишком много времени тратила, думая о мужчине, который был совершенно не в ее вкусе!
Он передвинул руку, и костяшки его пальцев слегка потерлись о ее бедро. Дейзи судорожно глотнула и решительно обратила взор на преподобного Бриджеса, пытаясь сообразить, о чем это он разглагольствует. Но преподобный с тем же успехом мог говорить на иностранном языке.
Джек совращал ее. Прямо здесь, в церкви. И она это знала. Он не делал ничего особенного, хотя продолжал касаться ее бедра, но ему ничего специального и не требовалось. Он находился рядом, и этого было достаточно. Она сама отлично справлялась с собственным совращением, вспоминая о прошлой ночи и доводя этим себя до исступления.
По всей видимости, она раздувала пустяк до невероятных размеров, потому что логика подсказывала ей, что никакой поцелуй не может обладать таким мощным действием, как показалось ей прошлым вечером. Просто Джек был первым поцеловавшим ее мужчиной за… ну, не помнила она, за сколько времени. За годы! И виновата в этом была она сама, потому что просиживала дома, вместо того чтобы выходить в люди, делать Что-то с этой своей нецелованностью. Но так или иначе, прошли годы с момента, когда она целовалась, и, разумеется, ее чувства зашкалили. Вполне возможно, что для него это вовсе не было таким потрясением.
Но потом она вспомнила, как колотилось его сердце под ее рукой, и единственным его способом симулировать эрекцию было бы засунуть в штаны свой фонарик. Большой фонарик.
О Господи! Ну и мысли во время проповеди!
Наконец-то проповедь кончилась и был пропет последний гимн. Вокруг толпились люди, пожимали руки, здороваясь, улыбались и болтали. Джек стоял в конце ряда, загораживая ей выход, и создавалось впечатление, что все в церкви старались подойти и поприветствовать его. Тетя Джо и Эвелин развернулись и вышли с другого конца ряда, Дейзи хотела сделать то же самое, но Джек, не глядя, протянул руку назад и ухватил ее за запястье.
— Подождите минуточку, — промолвил он и вернулся к своим рукопожатиям. Мужчины жаждали поговорить с ним о полицейских делах, чувствуя себя мужественными по ассоциации, а женщины просто кокетничали. Даже прабабушки. Джек оказывал на женщин такое действие. Дейзи привыкла считать себя неподдающейся этому, но на практике узнала, что гордыня предшествует падению. С большой высоты.
Когда толпа немного рассосалась и они смогли выйти из ряда, Джек посторонился и пропустил Дейзи вперед. Его рука легла ей на талию. При этом прикосновении сердце ее чуть не выскочило из груди. Он действительно разыгрывал пьесу «Мы — пара» всем напоказ, но главной его целью было оказаться с ней голым… И ему было плевать на «мы — пара». Он не хотел жениться и заводить детей. Если подумать, он ведь уже был женат, так что, может, и дети у него были?
65 
